«Любовь к родному пепелищу…» Этюды о Пушкине

Небольшая выдержка из рапорта Пилецкого дает представление о характере его слежки за лицеистами. В ноябре 1812 года он обратил особое внимание на Пушкина и настойчиво следил за каждым его шагом: «Пушкин 6-го числа в суждении своем об уроках сказал: признаюсь, что я логики, право, не понимаю, да и многие даже лучше меня оной не знают, потому что логические силлогизмы для меня невнятны. – 16-го числа весьма оскорбительно шутил с Мясоедовым на щот 4 департамента, зная, что его отец там служит, произнося какие-то стихи, коих мне повторить не хотел, при увещевании же сделал слабое признание, а раскаяния не видно было. – 18-го толкал Пущина и Мясоедова, повторял им слова: что если они будут жаловаться, то сами останутся виноватыми, ибо я, говорит, вывертеться умею. – 20. В классе рисовальном называл г. Горчакова вольной польской дамой…»

Лицеисты, естественно, ненавидели Пилецкого за его шпионские рапорты-доносы. Они возмущались, помимо того, его развязно-ласковой фамильярностью с посещавшими их сестрами и кузинами. И в конце ноября разразился давно назревший скандал.

Возглавил его Александр Пушкин.

Пилецкий услышал, как Пушкин вместе с Корсаковым стал перечислять за обедом обиды, нанесенные им, Пилецким, его родственницам, приводил оскорбительные отзывы инспектора о родителях учащихся и подстрекал товарищей «к составлению клеветы» на Пилецкого.

А еще через день, когда Пилецкий стал отнимать у Дельвига какое-то бранное на него сочинение, Пушкин возмутился:

– Как вы смеете брать наши бумаги? Стало быть, и письма наши из ящика будете брать? – крикнул он.

Пушкина поддержали Кюхельбекер, Малиновский, Мясоедов, Маслов и бранили отказавшихся выступить против Пилецкого товарищей: Юдина, Корфа, Ломоносова, Есакова, Комовского.

Обо всем этом сообщили директору.

Дело кое-как замяли, но в марте 1813 года недовольство Пилецким вспыхнуло с новой силой.

Лицеисты вызвали Пилецкого в конференц-зал, открыто объяснились с ним и предложили оставить Лицей:

– Уходите, в противном случае мы все подадим заявления об оставлении Лицея.

Чувствуя, что борьба бесполезна, Пилецкий подчинился и покинул Лицей.

Так решительно повели себя лицеисты в отношении своего надзирателя по учебной и нравственной части, не сумевшего заслужить их доверия и уважения…

Вся эта история, протест против ханжества, лицемерия и мистицизма нашла вскоре отражение в написанной четырнадцатилетним Пушкиным большой шутливой, сатирической, антиклерикальной поэме «Монах».

«Наставникам, хранившим юность нашу…»[39]

Перенесемся мысленно в Царскосельский лицей, где полтора столетия назад расцветал вольнолюбивый гений Пушкина. Представим себе обстановку, в которой лицей, созданный «для юношества благородного происхождения, предназначенного к важным частям службы государственной», лицей, здание которого примыкало к императорскому Екатерининскому дворцу, превратился в «лицейскую республику».

Познакомимся с теми, кому Пушкин «дань сердца» отдавал, чьими думами была его «чистая лампада возжена», кем были воспитаны декабристы.

Лицей был открыт 19 октября 1811 года. Лицеисты каждый год отмечали этот день в своем тесном кругу. Вдохновенными посланиями Пушкин приветствовал своих товарищей.

Когда лицей отмечал свою четырнадцатую годовщину – это было 19 октября 1825 года, Пушкин отбывал ссылку в Михайловском. Оттуда он направил в «лицейское подворье», своему товарищу Яковлеву великолепное стихотворение «Роняет лес багряный свой убор», в котором призывал бывших лицеистов:

Наставникам, хранившим юность нашу,Всем честию и мертвым и живым,К устам подъяв признательную чашу,Не помня зла, за благо воздадим.

Об этих наставниках мы и будем говорить.

Конец июля 1811 года. Василий Львович Пушкин, довольно известный поэт того времени, увозит из Москвы двенадцатилетнего племянника Александра учиться в Царскосельский лицей.

На хлопоты об определении Александра в «придворный» лицей уходит почти два месяца.

12 августа Александр Пушкин держал приемные экзамены.

Экзаменаторы дали такую оценку его знаниям: «В грамматическом познании языков: российского – очень хорошо, французского – хорошо, немецкого – не учился, в арифметике знает до тройного правила, в познании общих свойств тел – хорошо, в начальных основаниях географии – имеет сведения, в начальных основаниях истории – имеет сведения».

В лицей были приняты тридцать мальчиков. Александр занял среди них особое положение.

Товарищи видели, что он всех их опередил – прочитал и знал многое такое, о чем они и не слыхали. Великолепно все помнил. И удивило их, что он совсем не важничал, как это часто бывает с детьми-скороспелками – всем им ведь было лет по двенадцати.