«Любовь к родному пепелищу…» Этюды о Пушкине

Где наша роза,Друзья мои?Увяла роза,Дитя зари.Не говори:Так вянет младость!Не говори:Вот жизни радость!Цветку скажи:Прости, жалею!

И на лилеюНам укажи.

Судя по ритму, оно навеяно державинской «Розой», но в нем уже чувствуется глубина и зрелость:

– Так вянет младость!..

В этом первом открытом состязании юных лицейских поэтов проявили себя еще Илличевский, Кюхельбекер и особенно Дельвиг. Принимали участие в лицейских состязаниях еще два поэта и талантливых музыканта – Корсаков и Яковлев…

Кошанский сыграл значительную роль в жизни лицейских поэтов.

– Дельвиг, где ты учился языку богов? – спросил его однажды П. А. Плетнев.

– У Кошанского! – ответил Дельвиг.

В оценке успехов Александра Пушкина Кошанский отмечал их «не столько твердость, сколько блистательность».

* * *

Вскоре профессор Кошанский заболел, и его сменил в Лицее талантливый А. И. Галич, только что вернувшийся из-за границы, где заканчивал образование и готовился к профессорскому званию.

Он обращался с лицеистами дружески, как старший товарищ. На уроках они часто окружали его, задавали вопросы, спорили с ним, озорничали. Когда дело заходило слишком далеко, Галич брал в руки Корнелия Непота и, предлагая приступить к переводу его с латинского на русский, говорил:

– Ну, теперь потреплем старика!

Лицеисты очень любили Галича, часто посещали его на дому. Это он предложил юному Пушкину написать для лицейского экзамена свои «Воспоминания в Царском Селе». Пушкин тепло и дружески упоминает Галича в своих позднейших стихотворениях.

В «Пирующих студентах» он приветствует его и приглашает:

Апостол неги и прохлад,Мой добрый Галич, vale[38]Ты Эпикуров младший брат,Душа твоя в бокале.Главу венками убери,Будь нашим президентом.

И станут самые цариЗавидовать студентам!

* * *

Отличался от всех лицейских профессоров историк И. К. Кайданов. К его лекциям лицеисты относились серьезно, несмотря на некоторые его странности.

– Пушкин господин!.. Вольховский господин! – обращался он обычно к лицеистам.

И если был, например, недоволен леностью лицеиста Ржевского, то обращался с ним грубо.

Но был Кайданов человек добрый. Поймав однажды Пушкина за сочинением непристойного стихотворения, увидев, что Пушкин вносит в него, смеясь, какие-то поправки, он взял его за ухо и тихонько сказал:

– Не советую вам, Пушкин господин, заниматься такой поэзией, особенно кому-нибудь сообщать ее. И вы, Пушкин господин, не давайте воли язычку!..

* * *

Профессор физико-математических наук Я. И. Карцов не сумел заставить лицеистов полюбить свой предмет. Человек черноволосый и смуглый, острый и язвительный, он любил рассказывать на уроках разные истории и анекдоты, вызывавшие общий непрерывный хохот.

Если, стоя на уроке математики у доски, лицеист отвечал невпопад, он издевался над ним:

– А плюс Б равно красному барану.

Или:

– Тяп да ляп и состроим корабль.

Математикой увлекался лишь один Вольховский, и Карцов, по существу, занимался только с ним. Остальные лицеисты готовились на его лекциях к другим урокам, писали стихи или читали романы.

Однажды он вызвал к доске Пушкина и задал ему алгебраическую задачу. Пушкин, переминаясь с ноги на ногу, молча писал на доске какие-то формулы – математика и алгебра ему явно не давались.

– Что же вышло? Чему равняется икс? – спросил Карцов.

– Нулю! – ответил, улыбаясь, Пушкин.

– Хорошо! У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи.

О Куницыне, Кошанском, Кайданове, Карцове, очень серьезных педагогах П. В. Анненков писал: «Можно сказать без всякого преувеличения, что все эти лица должны были считаться передовыми людьми эпохи на учебном поприще. Ни за ними, ни около них не видим, в 1811 году, ни одного русского имени, которое бы имело более прав на звание образцового преподавателя, чем эти, тогда еще молодые имена».

* * *