Любовь к жизни. Рассказы

Компаньоны весь день ходили по гостям и болтали, а вечером сошлись во временном помещении кафе «Монте-Карло» – большой палатке, где охотники за золотом давали отдых своему измученному телу и где плохое виски продавалось по доллару за стакан. Но так как единственной денежной единицей, имевшейся в обращении, был золотой песок и так как уплата производилась с помощью весов, то часто за стакан брали дороже доллара – весы не всегда были точны. Билл и Кинк не пили главным образом потому, что их мошна достаточно уже оскудела и не могла выдержать ряда экскурсий к весам и обратно.

– Знаешь, Билл, – радостно объявил Митчелл, – у меня на примете есть один чечако, которого можно подковать на мешок муки!

Билл очень заинтересовался этим сообщением. Продовольствие у них приходило к концу, им нужно было запастись кое-чем, прежде чем отправиться на поиски реки, носившей название Золотое Дно.

– Мука стоит по одному доллару за фунт, – ответил он. – На какие деньги ты рассчитываешь купить ее?

– Я продам ему половину нашей заявки, – сказал Кинк.

– Какой заявки? – удивился Билл. А потом, вспомнив о том участке земли, который он объявил занятым для шведов и чечако, он протянул: – A-а! Но я бы не скупился и предложил бы всю заявку, раз уж дело пошло на то.

Билл покачал головой.

– Если бы я так поступил, – сказал он, – ему пришли бы в голову сомнения и он отказался бы. Я теперь играю на том, что наш участок представляет громадную ценность и мы спускаем половину его только потому, что нам нечего есть. А когда сделка состоится, мы сможем отдать ему и всю нашу заявку.

– Да, в том только случае, если кто-нибудь уже не обратил внимания на нашу надпись, – возразил Билл, хотя ему очень понравилась перспектива обмена заявки на мешок муки.

– Она еще в наших руках, – продолжал убеждать его Кинк. – Она имеет двадцать четвертый номер, и дощечка еще на месте. Новые пришельцы приняли дело всерьез и стали расставлять вехи дальше нашего участка. Вся местность покрылась столбами до самого водораздела. Я как раз толковал с одним парнем, который только сейчас пришел оттуда и еле стоит на ногах.

Тут-то они в первый раз и услыхали медленный и спотыкающийся на каждом слове говор Анса Гендерсона.

– Мне здесь нравится… – говорил он буфетчику. – Пожалуй, и я поищу здесь для себя заявку.

Компаньоны перемигнулись, и не прошло и нескольких минут, как удивленный и в то же время полный благодарности швед пил виски с этими двумя суровыми незнакомцами. Но их усилия подпоить его не привели ни к чему: голова у него оказалась крепкой. Мешочек с золотым песком то и дело путешествовал от их столика к весам, причем Митчелл всякий раз с ужасом смотрел на то, как уменьшалось его содержимое, а Анс Гендерсон все еще сидел трезвый и не сдавался. В его бледно-голубых глазах, как в озаренном летним солнцем море, плавали и сияли неумиравшие мечты, но все эти переливы объяснялись только тем, что он с упоением слушал рассказы о золоте и удивительных удачах, а вовсе не тем, что глотал виски, которое необыкновенно легко проскальзывало сквозь его горло.

Компаньоны были в отчаянии, хотя и старались показать, будто они очень веселы и довольны.

– Вы со мной, дружище, не считайтесь, – вдохновенно обратился Хэтчину Билл к Ансу Гендерсону, кладя руку ему на плечо. – Пейте еще! Мы сейчас здесь справляем день рождения Кинка. Это… мой компаньон Кинк, Кинк Митчелл. А как ваше имя?

Узнав имя, он громко шлепнул Кинка ладонью по спине, а Кинк неловко притворился, что он-то именно и составляет сегодня гвоздь этого торжества. Анс Гендерсон был польщен, что его пригласили на праздник, и со своей стороны предложил им угощение. Он угощал первый и последний раз в жизни и разошелся до неслыханной щедрости. За выпивку он заплатил из довольно увесистого мешка.

«А в этом мешке, пожалуй, будут и все восемьсот долларов», – подумал Кинк, зорко поглядев на мешок.

Приняв это во внимание, он воспользовался первым же представившимся случаем, чтобы поговорить конфиденциально с содержателем буфета и продавцом плохого виски Бидуэллом.

– Вот что, Бидуэлл, – обратился он к нему тем фамильярным тоном, каким обыкновенно разговаривают между собою бывалые люди. – Отвесь в мой мешок на денек-другой долларов пятьдесят! Мы с Биллом тебе за это спасибо скажем.

Вслед за этим прогулки мешка от столика к весам участились, и празднование дня рождения Кинка приняло еще более оживленный характер. Кинк даже затянул классическую песню стародавних времен «Сон запрещенного плода», но сорвался и поспешил замять свое смущение новой порцией виски. Даже Бидуэлл поздравил его одним-другим даровым стаканчиком, и к тому времени, как веки у Анса Гендерсона стали опускаться и готов был развязаться язык, Кинк и Билл были совершенно пьяны.