Любовь Химеры 2

Сомов явно прощался с близкими навсегда.

— Нет-нет, неправда, мы что-нибудь придумаем, мы поможем.

Из глаз химеры, сейчас такой прекрасной, градом катились слезы бессилия.

— Лизонька, доченька! Помоги! Отец! Демитрий!

Перун почти мгновенно появился рядом, взял Сомова на руки и перенес его и Дору в медицинский модуль конторы, уложил на стол, но, только лишь взглянув на Сомова, скорбно покачал головой. Появилась Лиза, которая изо всех сил старалась не плакать, подошла к деду и взяла его за руку.

— Я заберу твою боль, дедушка, — улыбнулась она.

— Спасибо, беляночка моя, — улыбнулся он ей.

— Отец, пожалуйста, прошу!

Дора едва не в ноги Пелегину кинулась.

— Брось, детка, старый не вредничает. Здесь реально ничем не поможешь, либо прикончи меня поскорее, либо забери боль на оставшиеся 3 часа, — Сомов, как всегда, был спокоен, как скала.

Дора расплакалась в бессилии, но быстро взяла себя в руки и начала раздеваться. Сняв всю одежду, легла к отцу, плотно, всем телом прижимаясь к нему, чтобы остудить невероятный жар, возрастающий в теле марсианина с каждой минутой.

— В том, чтоб быть на четверть рептилией, тоже есть свои плюсы, правда? — улыбнулся Сомов, обнимая дочь.

— А уж как здорово быть на четверть марсианкой! Колись, что вы там еще такого можете, что мне неведомо пока, кстати, когда уже я оболочки менять смогу, как вы?

— Годам к 150, не раньше.

— Нууу, я так не играю, всегда хотела быть похожей на певицу Натали.

— Ты краше, тебе очень идет черный цвет и стрижка, а то эти глорианцы — все, как из инкубатора, либо белокурые, либо седые. Лизонька, принеси мне ноутбук, он в гостиной у меня на тумбочке, завершу кое-какие дела, чтобы уйти спокойно.

— Хорошо, дедушка.

Лиза накрыла нас простыней и исчезла секунд на 10 и появилась уже с ноутбуком.

— Спасибо, моя хорошая, — марсианин чуть присел в постели и открыл компьютер, — смотри сюда, внученька, и запоминай пароли. Сейчас я открою счет на имя Олега. Если случится так, что мамы или папы не станет, вы на эти денежки сможете жить безбедно очень много лет. Запоминай. Когда будет нужно, расскажешь ему.

— Хорошо, дедушка.

— Ну, вот теперь я спокоен за вас, дом у вас есть. Денег на 4 жизни хватит. Все хорошо. Также счет на тебя и на маму.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ну, уж нет! Я схватила с тумбочки свой телефон и прямо так, не одеваясь, выбежала в коридор и набрала номер Люцифера, что остался в памяти телефона с прошлого звонка. Он ответил почти после первого гудка.

— Что случилось, ягодка моя?

— Сомова обнаружили и ранили ядом, он умирает! Можешь что-нибудь сделать?

— Как давно ранили?

— Минут 20 назад

— Через пол часа буду, жди.

— Ты ведь не ему звонила? — строго спросил отец, когда я вернулась.

— Ради того, чтобы сохранить твоим замечательным детям отца, я готова ему не только позвонить. Все будет хорошо, он поможет, я уверена.

— Привязанности делают нас слабыми, — вздохнул Сомов.

Я легла к отцу охлаждать его горящее огнем тело, вошли Сандра и Айдар, они не говорили вслух, общались ментально. Я не слушала, довела свою кровь почти до нуля, посинела вся и захотела спать. Ящеры впадают в анабиоз, охлаждая свою кровь, когда на Ардонии настает время темных ночей.

Тело Витаора горело огнем от яда. А мое от холода. Каждая минута казалась вечностью. Сердце разрывалось от тревоги. Я познакомилась с Витаором, когда Влад привел меня почти в 3 года в секцию гимнастики, и первые полгода мы действительно занимались гимнастикой и растяжкой, после начались занятия, позже прибавились боевые искусства и изучение анатомии. А в 12 начались тренировки на практике, о которых сейчас вспоминать страшно. Было много разговоров о совести, чести, морали. Никакой нежности и муси-пуси, но любила я его очень. Он — часть меня, он — один из пальцев на моей руке. Без него я уже не буду полноценной. У меня нет матери, они говорят мне, что она умерла при родах. И терять кого-то из отцов я была не готова, каждый из них дорог мне в равной степени.

Какое же убийственно медленное время, когда чего-то очень ждешь!

Но вот двери распахнулись, и в палату въехала кровать на колесиках, в ней был привязан мужчина, один из чиновников-марсиан из их нынешнего правительства.

Вкатили кровать Люций и Марена, глаза мои расширились от удивления.

Впрочем, не только мои.

— Тело уже не спасти, — ответил Люций, — ты согласен на инкарнацию души в новое здоровое тело с полным сохранения сознания, конечно?

— Да, — кивнул измученный уже мужчина, поймав мой умоляющий взгляд.

— Отлично! — кивнул Люций.

— Все вон отсюда, — деловым тоном распорядился он, — позови Демитрия, будет свидетелем.

Марена, ведическая богиня смерти, упокоительница природы и душ, начала вытаскивать из своей большой сумки, висевшей на плече, какие-то штуки, необходимые для ритуала.

Мы с Лизой схватили наши вещи, и вышли в коридор. Демитрий и Перун стояли в коридоре.

— Тебя в свидетели зовут, — обратилась я к Демитрию — инкарнировать будут.

— Я тоже пойду, — заявил Перун, — ты сиди здесь, ты беременная, тебе нельзя.