Любовь Химеры 2

Я быстро поднимаюсь наверх, в спальне темно, муж спит, уткнувшись в подушки. На него стараюсь не смотреть, а то не удержусь. Быстро снимаю красное пышное, достаю из шкафа голубое атласное в пол с белым поясом, у него летящая легкая юбка, просто и красиво. Вешаю на его место красное, возвращаюсь в гостиную. Ловлю на себе восхищенный взгляд Тарха и готова врезать ему по морде. Хоть бы жены постеснялся, поганец! Она вполне мило беседует о чем-то с Лизой, взяв ее к себе на колени. Лиза уже в урайской ипостаси в гостиной, там же Девена и Ярик с чемоданом.

— Ты куда-то уезжаешь? — спрашиваю я.

— Да, папа обо всем догадался и убьет меня, если я останусь здесь, — серьезно говорит мальчик и кидается ко мне обниматься.

— Я буду скучать, — шепчет мальчик.

— Я тоже, мой хороший.

За прошедшие месяцы я, и правда, прикипела к добросердечному мальчишке, он бывал у нас почти каждый день.

— Куда ты летишь?

— К тете Ягине. Она добрая, хорошая. Папе нет хода в чертоги ее мужа Велеса.

— Ну, хорошо тогда.

Кто-то звонит в домофон, Девена вздрагивает.

— Перейди у урайскую. Закрой ауру и впусти гостя, это за Яриком, — говорит Перун, улыбаясь.

Делаю, что велят, выхожу, на террасе горит свет, и я прекрасно вижу того самого мужчину, которого довозила до Витаора. Иду к калитке, мужчина улыбается мне, как маков цвет.

— Да етит твою за ногу! — опять восклицает мужик. — Таруса Перуновна! Ты что, реально свое время вспять повернула? Почитай 6 тыщ лет по Мидгарду минуло, как виделись, а ты не то что не постарела, помолодела!

— Я не Тара, я Дора, — смеясь, поясняю я.

— А-а, то, я смотрю, одно лицо! Дед дома? Я за внуком его приехал, за Яриком.

— Дома, проходите.

Я едва сдерживаю смех. Мужик подумал, что я дочь Тары, а Перун мне дед. С Тарой я, и правда, очень похожа, только та постарше выглядит, всего-то лет на 10, хотя на самом деле на несколько десятков тысяч лет.

Я распахиваю перед гостем дверь, мужчина входит и кланяется в пояс:

— Здравы будьте, люди добрые! Мир дому вашему.

— И ты здрав будь, Велеслав Родович, — улыбается Перун и обнимает заклятого друга вполне по-свойски и радостно.

— О, Горыныч! Ты то как тут? — восклицает гость, смотря на императора галактики Огненный Дракон.

Я закусываю губы, чтобы не расхохотаться. Так вот кто такой великий Деметриос на самом-то деле!

— Да так, сына навещал, — улыбается дед, обнимая старого товарища. — Здрав будь, Велес.

Они тоже обнимаются. Выходит, вперед Ярик и кланяется в пояс дяде. Но мужчина не смотрит на племянника жены, он смотрит на Диву так, словно диво-дивное увидел, словно у нее рога в 2 метра выросли, да что ж такое-то, а! Только вот скандала от ревности не хватает. А мужик аж на шаг отступает и за сердце хватается. Рот приоткрыл. Плохо ему. Присмотревшись, понимаю, смотрит он так не на Диву, а на Илюшу, которого она держит на руках.

И сразу накрывает стерва паника! Что не так с моим сыном? Что в нем видит древнейший из ведических богов, что ж сердце щемит?

И тут с лестницы раздается радостный возглас мужа:

— Папа?! Папа! — восклицает муж, и теперь уже мое сердце останавливается от ужаса.

Глава 40

Мне стало плохо. Ноги подкосились. Меня подхватили чьи-то руки, куда-то повели. Пришла в себя окончательно, когда Девена плеснула мне в лицо холодной водой.

— Вот только не говорите мне щас, что мой муж — это тот самый хрен, из-за которого менее чем за 10 минут погибли 25 миллионов человек! — простонала я, холодея от ужаса.

— Послушай меня, Дора! Очень внимательно! — Тарх взял меня за плечи и встряхнул. — Велес слишком поздно его прислал на Антлань. Это как чинить старый стул из рассохшихся досок. Можно собрать для вида, а посидишь чуть-чуть — под тобой же и развалится. Все власть была у жиров, которые лишь выжидали удобного момента. А он старался, честно, до последнего. Да, в какой-то момент дрогнула душа, поддался, согласился с ними. Но он думал, что это его шанс выжить. Не дай он свое согласие — они бы убили его той же ночью. И я был вынужден сделать то, что сделал, чтобы искоренить эту шайку жрецов под корень раз и навсегда. Пока они не ждали, пока вновь не успели укрыться где-нибудь, чтобы начать все заново потом. Я дал шанс выжить его народу, по сути своей, чистому и светлому, начать все заново однажды, без этих упырей.

— Кому начинать, если ты всех уничтожил!

— Крым-то остался, — усмехнулся Тарх. — Аюдаг остался. Град подводный на пол Черного моря остался. Просто так мы, что ли, за него боролись? 25 миллионов погибли, а 30 ждет своего императора.

— Чтобы распять за гибель своих близких?

— Те, кто остался, были согласны с политикой жрецов, то есть каждый сам сделал свой выбор.

— И среди этих 30 тысяч точно нет жрецов теперь?

— Если и есть, ты найдешь и убьешь! Ты теперь — как королевская ардонийка, прекрасно почувствуешь ложь, кто бы ее ни произнес.

— Как? — удивилась я.

— Я тебя ненавижу! Ты уродина! — выпалила Лиза.

И у меня сразу раскалились три чешуйки королевской метки на запястье.

— Чем больше ложь, тем сильнее жжет, — пояснил Деметриос.