Любовь колдуна

– Отлично! – похлопал в ладоши Трапезников, и Гроза увидел на его пальце тяжелый бронзовый перстень с какими-то буковками, вырезанными на печатке. – Ты принял мою подсказку! Оказывается, ты не только индуктор, но и медиум. То, что ты наделен мощными способностями к телепатии и внушению, мы с Лизой уже обнаружили. Однако надо развивать управление ими, а также навыки защиты от чужого воздействия. Излишне восприимчивый мозг может здорово подвести своего обладателя!

Гроза растерянно моргал. То, о чем говорил Николай Александрович Трапезников, напомнило ему разговоры с Вальтером. Почему всякие странные люди слетаются к Грозе, словно мухи на мед?!

– Да потому, что ты и сам странный человек, – усмехнулся Николай Александрович, и Гроза замер в недоумении: он что, вслух это сказал? Или Трапезников… прочитал его мысли? В самом деле?!

В это мгновение Гроза краем глаза заметил, что приоткрытая дверь чуть дрогнула. Может быть, кот вернулся?

– И ты привлекаешь подобных себе, – продолжал Николай Александрович, и Гроза снова взглянул на него. – Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Нас на самом деле довольно много – тех, кто обладает необыкновенными способностями. Другое дело, что много званых, да мало избранных! Мало тех, кто умеет этими способностями пользоваться, то есть извлекать из них пользу – для себя и для других. Сейчас твой дар – буйство! Стихия! Как огонь, который может опалить и того, кто его зажег, если этот человек не сможет вовремя отстраниться. Вот так же и ты должен научиться защищаться от того огня, который бросаешь.

– Откуда вы знаете? – изумился Гроза.

– Кое-что рассказала дочь, – Николай Александрович положил руку на плечо Лизы, – но больше всего сведений я почерпнул из твоего бреда. Кстати, кто такой этот Вальтер, которого ты так часто звал? Твой друг? Не тот ли мальчик, ладонь которого меня так напугала и на шее которого я разглядел линию убийства?

– Вальтер не убийца! – сердито сказал Гроза. – Вы ошиблись!

– Хиромантия – одно из моих серьезных увлечений, – улыбнулся Николай Александрович. – Я очень много практиковался, притворяясь уличным хиромантом-гадателем. Поверь, ошибка исключена! Даже на ладони у новорожденного можно различить эти волшебные линии, которые рассказывают о его будущем! Другое дело, что линии жизни иногда могут изменять свое начертание, а значит, будет меняться и предсказанная судьба… Ну вот скажи, разве я ошибся насчет участи той милой пары, которая была с вами? – исподлобья глянул на него Трапезников.

– Откуда вы знаете? – прохрипел испуганный Гроза.

– Из твоего бреда, – вздохнул Николай Александрович. – Оттуда же!

– Я что же, вам про всю свою жизнь разболтал?! – ужаснулся Гроза.

– Ну, всю не всю… – Трапезников развел руками и глянул на него из-под завесы своих седых растрепанных волос.

Перед глазами Грозы словно вспышка промелькнула! На невыразимо краткий миг он увидел себя, лежащего на этой самой же кровати в этой же самой комнате, и Трапезникова, который стоит, наклонившись над ним, охватив его лоб своими длинными пальцами…

Картина исчезла, но ощущение прохладных пальцев на лбу не проходило.

– Вы у меня все выпытали! – прошептал Гроза. – Вы меня заставили все это рассказать! Пока я лежал без памяти, вы…

– Ты ему говорила об этом? – резко обернулся Николай Александрович к Лизе.

Она отпрянула:

– Что ты, папа?! Как можно?!

– А Павел? – подозрительно спросил Трапезников.

Показалось, или дверь снова дрогнула?

– Да он Павла еще и вовсе не видел! – обиженно воскликнула Лиза.

– Правда? – Николай Александрович быстро поворачивал голову от Грозы к дочери, пристально всматривался в их глаза: – Это правда?

– Правда, – кивнул Гроза, не отводя взгляда. – Я не знаю никакого Павла. Мне никто ничего не говорил, я сам догадался, что вы…

– Вернее, увидел! – торжествующе перебил его Николай Александрович. – Ты это увидел в моих воспоминаниях!.. Пока ты еще не научился пользоваться своим даром, но я могу очень далеко провести тебя по этому пути. Ты согласен?

Гроза не знал, что ответить, его била дрожь, как вдруг Лиза чуть наклонилась и осторожно взяла его за руку.

В тот же миг неизъяснимое спокойствие снизошло в душу Грозы, и он шепнул:

– Да, я согласен.

– Отлично! – радостно воскликнул Николай Александрович. – Bonum factum![36] Я очень рад! Ты об этом не пожалеешь, Гроза! А теперь… – Он обернулся к двери: – Входи, входи, Павел, хватит подслушивать!

Гроза с любопытством уставился на дверь.

Вошел мальчик лет пятнадцати. Он был невысокий, но кряжистый, с очень яркими, словно бы эмалевыми синими глазами, черными волосами, гладко обливающими голову, узким, напряженным ртом и такими резкими чертами лица, что они казались вырезанными из дерева.

– Познакомьтесь, молодые господа, – торжественно провозгласил Николай Александрович. – Это мой воспитанник и ученик Павел Мец.

– Пейвэ Мец! – строптиво перебил его мальчик.