Любовь моя

— …Возьмем Пушкина, Демьяна Бедного, Хармса. Все они — поэты. И всех их в один ряд? Лично у меня для понимания Хармса не хватает воображения и способности к отвлеченным фантазиям. Рассмотрим святую троицу, созвездие современных корифеев-прозаиков: Акунина, Сорокина, Пелевина. Да, еще Прилепина. Куда ни плюнь — везде великие писатели! Их имена у всех на слуху. Властители дум, кумиры поколений! Им внимают, им рукоплещут! Они составляют славу страны! Их книги являются принадлежностью нашего времени и вечности! Это будущие обитатели русского Парнаса? Их творения, обернутые в бархат и тесненную золотом кожу, тоже станут памятниками литературы наряду со «Словом о полку Игореве»? — надменно спросила Инна. — Завернут в бархат произведения или самих авторов? Да нет же, в бронзе отольют, — подбросила еще одну шпильку Инна.

Но подруги не заразились ее эмоциями.

— Неправомочный вопрос. Это произведения разных эпох. Их нельзя сравнивать, — спокойно заметила Аня.

— Почему же? А с Шекспиром и Пушкиным можно? Тебя не смущает развязный агрессивный тон некоторых современных произведений? Раньше так не писали. Но если к делу подойти правильно… Ах, эти неумолимые доводы здравого смысла и не находящие себе оправдания… тайные мечты!.. Ты в этой ситуации чувствуешь себя до известной степени растерянной?

— Не пойму я тебя: то ли хвалишь, то ли ругаешь писателей? Хватит трепаться. А Поляков? Я за него хочу заступиться. Не назвать его среди знаменитых современников — неправильно! Его Америка знает, — возмутилась Жанна. — Он для тебя писатель не первого ранга или вовсе стоит особняком?

— Получил признание за рубежом и уже в зоне святости, вне критики? Тоже мне критерий истинности! Масштаб личности писателя надо рассматривать в контексте своей эпохи и своей страны. Мне ближе феерия юмора Шукшина. За границей эти современные писатели представляют нашу страну. За их спинами Пушкин и Гоголь! Они марку обязаны держать! — озаботилась Аня.

— Так и держат! Аня, говори спокойно, без надрыва, без измышлений. Каждая страна гордится своими талантами. Я уверена, что современные писатели и поэты впишут в историю нашей литературы свою яркую незабываемую страницу. (Расхожие представления, шаблонные фразы…) Критикуешь гигантов? Ты с непозволительной легкостью слишком вольно обращаешься с громкими именами. (Часто люди критикуют не от большого ума.) Взорвалась фонтаном вопросов! Затеребила всех. Главное, чтобы писатели сами не относили себя к святым или к категории неприкасаемых, — сказала Жанна.

— Славные имена — это во многом случайный выбор. В их ряду могли бы быть и другие, — теперь уже спокойно ответила на Иннины эмоции Аня. — Просто их некому туда препроводить. У них нет поддержки.

— Инна, у меня от тебя в голове нарастает звон ударов пульса, и буквально закипают мозги. Теперь эстетика, язык, темы — все иное. Другая эпоха, естественно, новые имена. Ниспровергатель! Собираешься обрушиться на современных писателей, раздраконить их? — поджав губы, поинтересовалась Жанна. — Тебе приятней и родней необъятный Бальзак? Обязательно нужна опора на классику? Я недавно Водолазкина прочла и была в восторге. Роскошная проза. Такой сюжет не придумаешь. Прекрасный слог, блестящий русский язык. Люблю книги, которые читаются взахлеб. И те, в которых выплескивается что-то особенное, божественное.

— Насчет Водолазкина ты права. Знаешь, читая, я его представляла совсем молодым человеком, а он седовлас. Недавно Викторию Токареву перечитала и поразилась. Ее рассказы, оказывается, в духе О, Генри! — поделилась открытием Аня.

— А Риту и Аллу ты не видишь в ее компании? Они не могут быть ровней ни ей, ни знаменитым мужчинам? Они же не пишут слащавых совковых женских романов, но о них не больно-то распространяются. Разве этих женщин не постигает разочарование в связи с тем, что их имена не значатся в одном списке с Токаревой?

— Может, не доросли? — осторожно предположила Аня.

— Они где-то поодаль стоят? Чем хуже женский детектив в сравнении с мужским или, допустим, та же фантастика? Ты не готова обсуждать эту проблему? — спросила Жанна.

— Они не около и не примыкают, а в своем, женском ряду стоят, параллельном относительно наших мужчин-современников, которым я, конечно, отдаю должное и причисляю к лучшим творцам конца двадцатого и начала двадцать первого века… — со злорадным задором начала Инна.

— Почему в отдельном, а не в общем?! Надо сломать рамки и встать в один ряд с мужчинами, — возмущенно заявила Аня. — «Женская проза! В ней длинные стилистические конструкции, избыток прилагательных. Мы пишем короче и четче», — говорят мужчины пренебрежительно. — А как же Толстой, Золя и им подобные авторы? Посмеемся вместе с великими классиками? И потом, чувства одной строчкой не выразить, эмоции тем более. Факты требуется излагать коротко. Пусть предъявят другие доказательства своего превосходства, тогда и поговорим. Мужчины одним сильны, мы, женщины, — другим. Не тема писателя выбирает, а писатель тему — добавила она, и как бы поставила точку в разговоре с Инной.