Любовь моя

— Особая? Обычная, мужская, — не согласилась Жанна. — Сейчас во всем мире в моде галлюциногенная фантастика. Буквально засилье ее. Шизофреническая разорванность сознания, двоемыслие, многомыслие… тонкая грань между выдумкой, мистикой, мистификацией и фантасмагорией. Бог знает что! В ней много откровенного безумия, которое не цепляет, но пугает. Сработана она, конечно, хорошо, но зачем? Фантасты ставят себе некую особенную художественную задачу? Они ищут выход в новые философские идеи и в их осмысление? Может, пытаются найти входы в подсознание, когда человек в пограничном состоянии? У этих писателей патологический интерес к его самым темным глубинам? Их не пугает мир, лежащий за гранью рассудка? Они любители пощекотать нервы? Во времена Леонардо да Винчи у людей искусства тоже был высокий уровень восприятия жизни и созданных ими произведений, но без отклонений.

— Не надо в каждом произведении искать магистральную линию… партии. Универсализм теперь не нужен. Мы не создаем новый капиталистический народ взамен советскому, — фыркнула Инна.

— Фантастика не представляет угрозы для реалистической литературы, не поглотит ее? — посетовала Жанна.

— Да брось ты. У всякого свой «барабан». Чувствуешь себя мальчишкой-героем — пиши о мушкетерах! Пламенный привет мужественным, но бесшабашным персонажам и их счастливым читателям! В пылу веселья всем море по колено! — привычно насмешливо и патетично ответила ей Инна.

— Людям нравится фантастика, они как-то сразу к ней потянулись. Она же в плену держит, невозможно оторваться. Она нужна людям, иначе бы ее не переводили на разные языки, — спокойно сказала Аня. — Фантастика в человеческом сознании творит чудеса. Она раскрепощает, делает более счастливыми. Писатели создают мир, которого нет, но он настолько осязаем, что, кажется, будто на самом деле существует.

— Только Агата Кристи и Жуль Верн все равно по количеству переводов на другие языки занимают первые места, — заверила подруг Жанна. — Чем хороши фантасты? Тем, что их интерпретации фактов, интереснее самих фактов? — с сомнением спросила она.

— Да, это парад литературных трюков, аттракционов и занимательных моментов! Пиршество новаций и идей! Изощряются, кто во что горазд, — весело ответила ей Инна. — А тебе нужны голые журналистские, отличающиеся только неожиданными фактами сюжеты или страстные нравственные, но громоздкие проповеди Толстого? Либо отражение реальности, либо изображение иллюзий? Это разобщение. Но сам факт — я читала — еще не есть правда. Правда в литературе — внутри художественных образов. Они доводят повествование до совершенства правды, — разъяснила Инна свою точку зрения Жанне.

— Для школьников в большей степени нужна не фантастика, а приключенческая литература. Она не уводит детей от реальной жизни, но подпитывает неистребимую любознательность, воспитывает благородство, достоинство, развивает чувство необыкновенного и воображение, без которого человек не поймет, что кому-то, допустим, больно. Приключения — это череда экстремальных обстоятельств, в которых добро и смелость обязаны восторжествовать. Авторы и их герои призывают превозмочь возможности среднего человека. Эта литература не назидательная, а авантюрная и интересная. Она — источник радости, наслаждения и великая сила, объединяющая подростков. И если фильм мелькает перед глазами, то сюжет книги крутится в голове, и читатель «видит» его глазами своего воображения, — бросилась в подробные рассуждения Жанна.

— Женщины и девочки из пространства приключений в основном исключены. Их дело приучаться работать, — проехалась Инна. — Я судорожно пытаюсь вспомнить, что советского приключенческого мы читали в школьные годы, а в голове колом стоит библия нашего детства «Хижина дяди Тома». Сейчас в списке для домашнего чтения нет книг о приключениях. Тризну по ним справляют учителя, сбросили их с корабля современности. И мистику они не одобряют. Но мы и наши дети не чурались на уроках под партой на коленях читать иностранные переводные приключенческие книжки, потому что испытывали в них потребность.

— Учителя мыслят несозвучно тебе? Консерватизм и романтизм тоже бывают разными: реакционными, передовыми.

— Классику либо облизывают, либо оплевывают?

— Но эта литература не предполагает умствования и наличия интеллекта, — с сомнением сказала Аня.

— Для этого существуют научные издания, — возразила ей Инна.

— Книги о путешествиях искушают и соблазняют детей сбегать из дома, — заявила Аня.

— Любить надо детей, тогда не сбегут, — сказала, как отрезала Инна.