Любовь моя

— Лена, не рассказывай, не отнимай у нее интереса, пусть сама прочитает, — попросила Аня.

— Внутри каждого из нас происходит борьба божеского и сатанинского. И это — самое интересное в человеке. Я люблю, чтобы был клубок совпадений, двусмысленностей и всякое такое… — продолжила рассуждать Жанна, надеясь услышать от подруг подтверждение своим мыслям. — Лена, у тебя больше драматических судеб? Русского человека всегда интересуют крайности. Всякие мелочи, компромиссы в счет не идут. Ему главное резать правду-матку.

— Я люблю своих героев и пишу о них с сочувствием, обожанием, нежностью и легкой иронией к их слабостям. Я хочу, чтобы они тронули сердца моих читателей. Вот ты, Инна, говоришь: «простой человек». Все люди сложные. Каждый человек — огромная планета.

— Космос, вселенная, — с усмешкой подключилась к перечислению Инна.

— Да. И я по маленьким штрихам и зацепочкам в их поведении пытаюсь понять их души, оценить характеры, проникнуть в судьбы. Другой раз смотришь — обыкновенная семья без особых проблем, а сколько в ней происходит грустного и даже трагичного! Знаешь, какое произведение не возьми у Шекспира, Толстого или у наших современников — все они о познании человека.

— Во всех твоих произведениях «хеппи-энд»? У тебя определенная типология концовок? — поинтересовалась Жанна.

— Они разные, но я не считаю, что финалы моих книг несчастливые. Мои герои умеют прорываться через абсурд жизни.

— И с какими потерями?! Меня потрясла история жизни двух женщин. Много страстей руководят поведением человека: желание денег, власти… Но главная из них — любовь. Не знать любви близких — это трагедия! Твои героини не познали родительской заботы, не досталось им и настоящей мужской ласки. Существовать много лет подряд в подавленном состоянии, в нелюбви — страшно тяжело. Эти женщины жили только тем, что сами умели любить чисто, сердечно, не притворно. Не пестовали свои несчастья, вкалывали, другим помогали жить. Сколько таких печальных судеб вокруг?!.. — жалобно вздохнула Аня.

— Тогда читай сказки или фантастику. — Это Инна не дала Лене ответить.

— Что бы я делала без твоих «шедевральных» советов! — огрызнулась Аня.

— Не кипятись, спусти пар, а то взорвешься, — спокойно отреагировала Инна.

— Между прочим, сказки эгоцентричного Андерсена очень жесткие. Я, читая их, всегда плакала, — недовольно заметила Жанна.

— А если не между прочим?

Жанна промолчала, только плечами вздернула.

— Они щемяще-печальные, сентиментальные и больше трогают нежные сердца девочек, — сказала Аня.

— Мальчишкам ближе Том Сойер и Гек Финн, — усмехнулась Инна. — Они сказки Андерсена только через мультфильмы воспринимают. В наше время редакторы меняют концовки его сказок на более мягкие, чем ухудшают их смысл.

— Согласна, — кивнула Аня.

24

— Лена, журналисты тебя часто посещают?

— Бывает. Только я не люблю, когда они пересекают личные границы без моего на то ведома.

— Как это? — уточнила Аня.

— Обещают написать о творчестве, а посвящают статьи подробностям личной жизни, пропущенным через собственное не совсем профессиональное и не очень порядочное нутро, заботясь только о собственном пиаре. Я таких «импровизаторов» на порог больше не пускаю. Тем, кто меня хоть раз обманул или предал, я больше не доверяю.

— Не люблю журналистской кампанейщины: захотят — вознесут, захотят в порошок сотрут. Я написала хвалебную статью об одном прекрасном человеке, а ее не приняли. Оказывается, ею я лила воду на мельницу неугодного начальству конкурента на высокую должность.

— Аня, журналисты тоже народ зависимый, они чьи-то заказы выполняют, — объяснила Жанна. — От рядовых журналистов современной свободной прессы я слышала, что они с ностальгией вспоминают советские времена, когда на каждое критическое выступление газеты в обязательном порядке следовал ответ-разъяснение, а теперь никому дела нет до их критических заметок, будто все люди замкнуты только на самих себя. Часто сообщение срабатывает непредсказуемо и совершенно в неожиданном месте. И звучит оно уже не доброй критикой, как предполагалось, а орудием возмездия в чьих-то недобросовестных играх. Возникают парадоксальные ситуации, не дающие опомниться. Нам в это лучше не вникать.

— Лена, а сама ты в своих книгах не переходишь границы дозволенного правилами приличия? — спросила Аня.

— Если я беру факты из жизни своих знакомых, то только с их разрешения. Этого требует писательская этика. И все же из предосторожности на форзаце своих книг я всегда пишу просьбу к читателям не искать себя среди моих героев. Встречаются любители предъявлять претензии.

— Обожглась?

— Было дело. Пристал ко мне как-то один очень неприятный тип, как банный лист прилип. Ну, я ему и выдала один на один: «Ты считаешь себя достойным моего пера? Ты единственный гад, бросивший двух малолетних детей? Уймись и подумай хоть раз не о себе, а о тех, кто в тебе нуждается». Отстал-таки.

— Грубо ты его.

— А если он деликатных слов не понимает?

— Ты высокие чины трогаешь?