Любовь.mp3

— Возьми на столе нож и подойди ко мне.

Эрос взял со стола нож, лежавший рядом с половинкой яблока, и безропотно подошел.

— Дай-ка, — Ален забрала нож, другой рукой взяла юношу за левую руку, близко поднесла к глазам, несколько секунд читала линию его судьбы; с облегчением вздохнула, не обнаружив в ней себя, и вдруг наотмашь полосонула ножом по ладони. Эрос даже испугаться не успел — лишь инстинктивно отдернул руку. Из косой раны брызнула кровь. Потом пришла боль.

— Ты чего это?.. Око за око?

— А ты хочешь спасти друзей?.. Так иди спасай! Я же не могу за тебя сделать это. Слабая я еще…

Вдруг, быстро присев на кровати, она поймала порезанную руку любимого, удерживая ее за запястье, зубами выдернула из вены иглу от капельницы и на глазах изумленного, боящегося пошелохнуться юноши прижала его рану к своей. Соединила его кровь с алой слезой, нежно выступившей из вены.

— Ты хочешь сказать… — Эрос робко улыбнулся, продолжая остерегаться резких движений. Необдуманных решений, благородных решений… Но с каждой новой секундой улыбался все смелей и смелей. — Ты хочешь сказать, файл в тебе? Любовь — в твоей крови?!

— Хм, дошло, — Ален улыбалась заметно сдержанней. — А теперь в твоей.

— Тогда я… Я скоро вернусь, моя милая.

— Иди, иди… Нож положи на стол.

— Да, да… Хотя нет. Сделай мне разрез и на правой.

— А это еще зачем? Не чуди!

— Чтоб наверняка. Чтоб наверняка, моя хорошая.

— Тогда терпи… Чего ты дергаешься, как малолетка от прививки?

— Так больно же!

— А ты как думал! Спасать кого-нибудь всегда больно. Спроси у Бога… Эй, эй, куда нож понес?!

— Говорю же: чтоб наверняка…

18

Входная дверь в квартире Гапонов, так же, как в доме Тимченко, оставалась незапертой. Осторожно надавив на дверную ручку порезанной рукой, Эрос вошел. Так же, как и у Тимченко, здесь стояла гробовая тишина. Гробовая… Не хватало только запаха свежевыструганной сосновой доски. В эти тревожные минуты оба дома были очень похожи. С одной лишь разницей, очень важной разницей. В одном доме лежал больной человек, всем своим видом и духом обещавший скоро поправиться. В другом доме лежало трое, обещавших, скорее, обратное… Но Эрос знал, на что шел. Во что бы то ни стало он должен переломить ход событий, переломить хребет упертой, как матерый хищник, судьбы.

В комнате ничего не изменилось. Ровным счетом ничего и никто. Никто не ожил, никто не поднялся Эросу навстречу. Боже, как страшно!

Кровь капала с рук на джинсы, на белые носки. В эту минуту Эрос походил на подбитую, точнее, недобитую птицу, вырвавшуюся из клетки ценой своих крыльев… Боже, страшно. Эрос не знал, с кого начинать: с Кондрата или Палермо? Или все-таки с Кондрата?.. Об Александре Ивановиче он словно забыл.

С Палермо. Эрос решил начать с него. Друзья познаются в беде. Друзья познаются… Он перевернул на спину Палермо, зачем-то потрогал его бесконечно высокий лоб: холодный. И только тогда вспомнил, что рука у него порезанная, когда по лицу друга потекли кровавые слезы.

— Бог ты мой, что я наделал! — смятой салфеткой, валявшейся рядом, Эрос вытер кровь на голове товарища. Приказал сам себе. — Пора!

Бережно, словно опасаясь, что Палермо очнется раньше срока, вытянул в стороны его руки. Секунду-другую помедлив, сделал надрезы на ладонях — вначале на левой, затем на правой. Явно волнуясь, приложил дрожащую руку к руке друга — рану к ране прижал. Потом породнил две других руки. Да так и замер в нелепой позе, с расставленными вширь руками, низко склонившись над другом, почти прижавшись к нему, будто крест, пытаясь принять на себя его муки… Отчего-то зажмурился. Подождал, прислушиваясь к стуку своего сердца. Больше не к чему было прислушиваться… Наконец приоткрыл один глаз: Палермо по-прежнему скорее был мертв, чем жив. Из-под ладоней текла теплая кровь. Не разберешь теперь чья. «Господи, неужели все напрасно?.. А может, нужно немного подождать? Чтоб кровь разнесла файл куда следует, чтоб Любовь справилась с тем убийцей? Если это вообще возможно… Конечно, возможно! Прочь сомнения, парень! Просто, чтобы Любовь отвоевала Палермо, и в самом деле нужно время. А я тоже не стану сидеть сложа руки. Следующий — Кондрат. Да, теперь займусь им!»

С Кондратом Эрос проделал то же, что и с Палермо. Когда к его порезанным рукам прижал свои руки, почувствовал сумасшедшую усталость, слабость. Немудрено: крови потерял за это короткое время прилично. А сколькой любовью поделился! Улыбнулся: и не только в формате мп3.

Обессиленный, стоя до этого на коленях, лег сверху на Кондрата; удивился тому, что тот теплый. Да-да, Кондрат был на удивление живым и теплым! Значительно теплей, чем Палермо. «Неужто на него подействовало?! Вот это сила!»