Любовь на коротком поводке

— Знаю. У меня тоже есть близнец по имени Пол. И он очень даже симпатичный.

— Послушайте… — Я все больше возбуждаюсь и начинаю подозревать, что появление этой девочки — симптом нервного срыва, который я переживаю. — Мне уже начинает надоедать постоянно встречаться с особами женского пола, утверждающими, что они — мои двойники!

— Твои?.. Эй, нечестно употреблять слова, которые я еще не выучила.

— Откуда мне знать, какие слова вы выучили?

— Да ладно, все ты знаешь. Посмотри на меня. Ты же знаешь, кто я.

Посмотреть ей в лицо, назвать по имени, признать собой… у меня на это нет сил. Однако дверь распахнута, крышка гроба открыта, тело, столько лет скрытое от глаз, выставлено на обозрение.

— Я полагаю, гм, что ты станешь утверждать, что ты — это я.

— Да нет, это ты я. Только много, много старше.

— Я же сказала, — пробую я защититься, — я не всегда так плохо выгляжу. Просто у меня сейчас…

— Трудный период. Ну, по правде говоря, и мне здорово досталось в последнее время.

Боль, которую я читаю в ее глазах, заставляет мое сердце сжаться.

— Я знаю, — шепчу я, — я знаю.

— Да ну? — Она смотрит на меня и саркастически закатывает глаза, как я всегда делала в ее возрасте. — Так теперь

ты знаешь все? Вспомнила все, и не стоит тебе напоминать?

— Нет, — просто говорю я. — Так вышло, что я очень давно про тебя не вспоминала. — Или, точнее, старалась не вспоминать. Но как я могу исповедоваться перед прошлой собой в том, в чем я никогда не признавалась ни одному человеку? Да и вообще, что есть такого, что я могу себе разрешить сказать этой тощей девчонке? Я могу утверждать, что она значительно милее, чем я помню. Но на самом деле это не так. А что касается острого язычка… что же, если память мне не изменяет, на это тоже не стоит обращать внимания.

— Значит, ты была слишком занята, чтобы подумать обо мне, да? Чем занята-то? — Тем временем она оглядывает мой кабинет с тем же отсутствием энтузиазма, как и все остальное во мне. — Вау, а мама еще называет мою комнату зверинцем! Теперь я вижу, что она неправа. Что бы она сказала сейчас?

— Не преувеличивай. Если тут немного прибраться… Будет очень мило. Так же и со мной. И с тобой тоже. Потом, это мое место.

— И что ты здесь делаешь?

— В хороший день, не сегодня, довольно много чего. Я… — Но я смотрю на нее, скрючившуюся в моем кресле-качалке, и не могу заставить себя признаться, что я пишу всякую муру для телевидения. Я довольно смутно припоминаю, что это не совсем то, чем она собирается заниматься в будущем. — Ну, а ты что хочешь делать, когда вырастешь?

— Чего бы я хотела? Я вроде как мечтаю стать каскадером. Или всемирно известным ветеринаром. Или любовницей гангстера, и чтобы у нас была ферма арабских скакунов. Ты что-нибудь такое сделала?

— Нет. — Я смущаюсь. — Но я старалась. — Я убеждена, что в хороший день я бы смогла защитить свою биографию с большей убедительностью. Однако в хороший день я-подросток не покажусь в моем кабинете.

— Ты хоть замужем?

— Нет. — Я понимаю, что сейчас не время рассказывать о Марке и все никак не оформленном разводе. — Так ведь брак не является твоей целью, не правда ли?

— Ну, а бойфренд? Страстные романы без брачных привилегий… к этому ведь ты стремилась? Помнишь?

Да, я помню. Но не думаю, что череда усталых Женатиков — как раз то, что эта девочка имеет в виду.

— Ну, разумеется, у меня были всякие взаимоотношения, но я…

— Сейчас одна, — нетерпеливо заканчивает за меня девочка. — Я уже догадалась. А как тогда насчет собаки? — И она снова оглядывается, как будто ждет, что в комнату вот-вот вбежит собака.

— Была собака, но… А, проехали. — Внезапно я чувствую, что сыта по горло этой Маленькой мисс Призрак из Рождественского прошлого, которая появилась здесь в своих велосипедных штанах, чтобы облить меня, взрослую, дерьмом с ног до головы. — Кроме того, мне казалось, что ты сходила с ума по лошадям. Извини, все лошади недавно кончились, даже воображаемые.

Девочка смотрит на меня вытаращенными глазами.

— Ты не помнишь? Ты не помнишь про собак?!

Что я помню — так это как я сижу в автобусе, едущем по 11-й авеню, а мальчишки из школы Святого Игнатия издеваются надо мной: «Гав! Гав! Поговори с нами, замухрышка Дана!» Вот что я вспоминаю, но только в тех редких случаях, когда я даю слабину в моих постоянных стараниях все забыть. И даже сейчас, когда я все это вспоминаю, скажу ли я что-нибудь молодой Дане? Кто, как я со страхом предвижу, скоро испытает все это на собственной шкуре, если уже не испытала.

— Нет, извини, я не помню.

— Поверить невозможно. — Она качает головой. — Они же ходят за мной! В парке, целая стая!

Смутное воспоминание становится ярче. Я вспоминаю, как в ее возрасте заманивала соседских собак в парк. Чем же я их соблазняла… молочным печеньем, верно? Бог мой! Она права! Просто не верится, что я могла это забыть. Такое счастливое воспоминание. Если не вспоминать, чем все кончилось.