Любовь на коротком поводке

Последние два часа мы провели, гуляя по мосткам, окружающим остров, иногда останавливаясь, чтобы пообниматься, как подростки, которым некуда податься. В конце нашего променада мы останавливались у платных телефонов-автоматов, чтобы Карл, который забыл свой мобильный в машине, мог сделать, по-видимому, необходимые звонки и внести изменения в свое расписание на остаток дня. Теперь мы сидим на последнем пароме, я едва удерживаюсь, чтобы не заснуть, но одновременно ощущаю через доски скамейки, на которой мы сидим, глухой гул машины внизу. С полузакрытыми глазами я мысленно очерчиваю, как делаю довольно часто, идеальный профиль Карла, который четко выделяется на фоне неба. Невозможно сказать, в каком месте был сломан его нос много лет назад в военном училище.

— Они тогда отменно тебя лицо поправили, — сонно бормочу я.

Карл зашевелился.

— Прости? Ты о чем?

— Когда ты был в Сэндхерсте, или где там ты напился и свалился с башни танка, и сломал…

— Кто, я? — Он хмыкнул. — На меня это не похоже. Вспомни, у меня был друг, Тони Форрест, я тебе о нем наверняка рассказывал, который действительно опозорился подобным образом в своей бурной молодости. Но чтобы я? Как бы не так! Разве я похож на курсанта Королевской военной академии?

— Но это был ты, — настаиваю я, чувствуя себя глупо, но при этом вполне уверенная в фактах. — Ты после этого бросил пить, помнишь? Потому что ты наклюкался и упал с танка и…

Все еще посмеиваясь, он изумленно качает головой.

— Прости, солнышко. Ты перепутала меня с одним из твоих других

мужчин. Ну, знаешь, из той роты мужиков с ключами от твоей квартиры, которые приходят по вечерам, когда ты говоришь мне, что занята.

Надоевшая шутка, особенно она раздражает меня сегодня.

— Карл, ради бога! Я помню, что ты мне говорил!

Но так ли это? Смешно, что я могу перепутать «героя» такой простой истории. В то же время глупо со стороны Карла изобретать такую ложь без всякой надобности. В любом случае, я излишне бурно реагирую. Мой привычный рефлекс, который, как я уже успела заметить, вступает в действие каждый раз, когда пахнет враньем. Вне всякого сомнения, еще одно эхо того болезненного периода в конце моего брака.

— Будет тебе, — уговаривает меня Карл, покрепче обнимая меня. — Есть о чем спорить? Я полагал, что мы договорились: не имеет значения, воевали ли наши отцы, и так далее.

— Когда это мы договорились? — Я, как капризный ребенок, как, возможно, одна из его дочерей в дурном расположении духа, сопротивляюсь его попыткам вернуть меня к сонному миру и согласию. — Мой отец не воевал, а что касается твоего отца… Кто может знать? Раз ты сирота… Хотя подожди, помолчи, я что, и здесь что-то спутала?

Разумеется, частично то, что меня расстраивает, если я в этом признаюсь, — не военная карьера Карла или отсутствие его генеалогического древа. Просто подпольные вечера вроде сегодняшнего начинают действовать мне на нервы. Его внезапная настойчивость на поездке на остров, чтобы прогуляться там по мосткам, дрожа на осеннем ветру, подобно участникам какой-то незаконной авантюры, а не отправиться в кино или поужинать, как все порядочные пары с кредитными карточками.

Затем — эти бесконечные звонки весь вечер, как будто он постоянно меняет сценарий. Было время, когда и мне, так же, как и ему, нравились интриги и импровизация. Но теперь я обнаруживаю, что устала от постоянного волнения, без которого он, похоже, не мыслит своего существования. Как будто раскрытие вселенной, и вместе с ней — наших взаимоотношений, не завораживают сами по себе. А сегодня, в довершение всех неприятностей, он даже не собирается ехать со мной ко мне домой.

— Послушай, я ведь предупредил тебя с самого начала, — говорит он, правильно воспринимая мою стервозность, что случается довольно часто. Как будто я — книга, напечатанная крупным шрифтом. — Я же сказал, что для того, чтобы сегодня увидеться с тобой хотя бы на несколько часов, мне придется перелопатить весь свой график. Дело не в том, что ты у меня сегодня в «укороченной смене». Просто сегодня я должен уехать.

— Не надо, — тихо шепчу я ему в ухо. — Не возвращайся на работу. Поедем лучше ко мне домой. Поверь, ты не пожалеешь.

— Невозможно, — бормочет он в ответ. — Не сегодня. Я тебя предупреждал.

Деловые здания, окаймляющие набережную, внезапно нависают над нами, подобно чьим-то гигантским зубам. Освещенный циферблат часов на здании Портовой комиссии плывет в небе, укоризненно указывая, какой уже поздний час. Затем — последний толчок, и паром причаливает к пристани. И в следующий момент я вижу, как Карл ведет меня вниз по мосткам к забору, где я оставила свой велосипед.

— Желаю тебе благополучно добраться до дома, слышишь? — Никаких сегодня глупых шуток по поводу велосипеда, замечаю я. Вместо этого он еще недолго держит мои холодные руки, пытаясь их согреть, прежде чем позволяет мне сесть на велосипед и начать крутить педали на привычной трассе в сторону города. Могу определенно сказать, что все его мысли уже на берегу, отданы лежащим перед ним задачам.

— А ты? — спрашиваю я. — Куда ты двинешься в этот час?