Любовь на краю света

На самом деле, чем больше Джереми об этом думал, подвергая беспощадному анализу все события последних дней, тем тверже укреплялся в мысли, что все его рассуждения об их с Элизой будущем есть не что иное, как его измышления и фантазии. Он весьма вольно истолковывал поступки Элизы, рассматривая их сквозь призму собственных надежд, страхов и желаний.

Реальность же могла оказаться совсем иной.

Возможно, он ошибался.

А все сидевшие рядом с ним за столом были правы.

Что, если это так?

Он посмотрел на Элизу. Она тоже ела молча, не принимая участия в разговоре. Джереми попытался переосмыслить все, что прежде представлялось ему ясным и очевидным. Взглянуть на Элизу по-новому, непредвзято, бесстрастно. Заново оценить ее поведение, выражение лица, припомнить слова, произнесенные ею.

Возможно, вернувшись в привычный мир, она захотела скользнуть в уютную нишу, заботливо приготовленную для нее родителями, родственниками и друзьями, превратив свой брак в деловое соглашение, основанное на предрассудках, которые принято называть «давлением обстоятельств»?

Занять заранее отведенное место, несомненно, было бы проще.

Проще для них обоих.

Не легче ли уступить, расслабиться и следовать наезженной колеей, начав с традиционного объявления в «Газетт»?

От него требовалось лишь сделать Элизе предложение и предоставить событиям идти своим чередом.

Ему не пришлось бы преодолевать себя и пускаться в объяснения с Элизой, не пришлось бы менять свою жизнь, от чего-то отказываться, чем-то жертвовать. Если бы он выбрал брак, основанный на чувстве долга и взаимном уважении, обычное соглашение, заключаемое в высшем свете между мужчиной и женщиной…

Если бы он стремился именно к этому, то осуществить его желание было бы до смешного просто.

Но этого ли он хотел?

К тому времени как закончился обед и все поднялись из-за стола, Джереми больше не был уверен ни в чем. Ни в себе, ни в Элизе, ни в их устремлениях, ни в будущем, которое их ожидало.

Джереми задумал отправиться на продолжительную прогулку. На этот раз в одиночестве. Ему нужно было все обдумать, разобраться в себе, понять, чего он хочет, а затем найти ловкий способ выяснить желания Элизы, прежде чем он выставит себя на посмешище, предложив ей совсем не то, к чему она стремится.

Ему было бы легче осуществить свой замысел, будь у него возможность поговорить с Элизой наедине, без свидетелей, которые, как он и опасался, уже осаждали ее, нетерпеливо ожидая дальнейшего развития событий, но стоило всем покинуть столовую, как вниманием Элизы тотчас завладела ее матушка. Поглощенная разговором Элиза начала подниматься по лестнице вместе с остальными дамами, вероятно, направляясь в гостиную Минервы, излюбленное пристанище герцогини.

Проводив глазами Элизу, Джереми внезапно понял, что трое мужчин следуют за ним по пятам, и направился дальше по коридору, но не в библиотеку, а, минуя ее, к боковой двери, ведущей в сад.

Он вышел из дома, притворил за собой дверь и зашагал по посыпанной гравием дорожке, чувствуя, как с плеч падает огромная тяжесть, а мысли проясняются.

Этого он и желал. Простора и тишины, без которых невозможно думать.

Спрятав руки в карманы брюк, не отрывая глаз от дорожки, Джереми шел вперед. Он предпочел бы проехаться верхом или в двуколке, но рана давала о себе знать, предупреждая, что подобные занятия не для него.

Разум его следовал строгим доводам логики. С позиций логики Джереми рассматривал любой вопрос, который требовалось осмыслить.

Он должен был понять, как строить свое будущее.

Почему бы для начала не сравнить себя с другими мужчинами, чья история ему известна? Эта мысль показалась ему разумной. В глазах окружающих, да и в собственных тоже, Джереми был ученым, а не воином. Однако большинство знакомых ему мужчин, не принадлежавших к миру науки, несомненно, были воителями. И Тристан, и его собратья по клубу «Бастион», и Ройс, и все Кинстеры. Джереми хорошо знал эту породу людей.

Может, он всегда и считался книжным червем, но спасение Элизы из лап похитителей изменило его, неожиданно обнаружив иную, скрытую сторону его натуры, превратив его в воина. Защищая Элизу от опасностей, он состязался с врагами в храбрости, хитрости и силе, как истинный боец, заслужив признание Гейбриела, Девила, Ройса и остальных.

Выходит… в нем слились воедино два начала. Ученый и воин, воин и ученый. Не важно, что зародилось в его душе прежде, что потом. Главное, им владели те же чувства, им двигали те же побуждения, что и истинными воинами. Однако вторая его ипостась, ученый, чье оружие — логика, сдерживала буйные порывы бойца.

Это и отличало его от прочих воителей, придавая ему хладнокровия, а может, здравомыслия. Точно Джереми и сам не знал.

Но как бы то ни было, в нынешнем его положении не было ничего необычного. В сходных обстоятельствах оказались все его друзья и знакомые, собираясь жениться.

Джереми попытался представить, как поступили бы они на его месте.