Любовь очень зла

Хранились они в шкатулке в моем секретере, запиравшемся на ключ, и каким образом оказались на руке неведомой мне женщины, оставалось лишь гадать, но доконало меня не это, оказывается, дамочка забыла в баре перчатку (кстати, тоже подарок мужа) с моей монограммой, вторая перчатка нашлась в шкафу в нашем доме в отделении для зонтов. Перчатки несомненно были мои и я брала их с собой, когда отправлялась в теннисный клуб. Выходит, я забыла их в машине Сергея, а он этим обстоятельством воспользовался.

Нагромождение лжи не сулило ничего хорошего, я отделывалась фразой «не помню», а вопросы, которые задавал следователь, приняли иное направление. Вскоре стало ясно: теперь меня подозревают не в совершении убийства, а в соучастии в нем.

Пока я бродила по улицам и сидела в кафе, зарабатывая себе алиби, предполагаемый сообщник убил моего мужа, затем вывез его на машине, с намерением спрятать труп, но что-то помешало ему осуществить задуманное, оттого он и бросил машину под мостом. Если Сергей не прекратит валять дурака, то в скором времени окажется в тюрьме.

И тут вновь гром среди ясного неба. Меня вызвал следователь, когда я вошла в кабинет, поднялся навстречу и с покаянным видом сообщил:

— Лилия Романовна, извините нас за причиненные неудобства (при этих словах я едва не расхохоталась), мы нашли убийцу вашего мужа.

Я с трудом удержалась на ногах, мне предложили сесть, я села и тут следователь спросил:

— Вы хорошо знали Голицына Даниила Андреевича?

— Кого? — не сразу поняла я.

— Голицын был охранником вашего мужа, по его словам он даже проживал в вашем доме.

— Данила? — нахмурилась я. — Конечно. Я не знала его фамилии.

Да, он жил в нашем доме, муж, кажется, относился к нему с большой симпатией.

— Что вы можете сообщить нам об этом человеке?

Я подумала немного и пожала плечами:

— Честно говоря, я его совсем не знаю. — Это, кстати, было правдой.

— Как же так, человек живет с вами в одном доме…

— Он постоянно сопровождал моего мужа, а муж не часто бывал дома, приезжал поздно, когда я, как правило, уже спала.

Конечно я виделась с Данилой, но мало обращала на него внимание. Иногда я даже не знала, в доме он или отсутствует.

Не помню, чтобы мы когда-нибудь разговаривали, если не считать обычных фраз: здравствуйте, до свидания.

— Значит, показать что-либо об отношениях между ним и вашим мужем вы не можете?

— Показать? — растерялась я.

— Ссоры между ними были?

— Нет, конечно. Какие могут быть ссоры с охранником?

— Всякое в жизни бывает. А когда вы видели Голицына в последний раз?

— В ночь убийства. Я же рассказывала.

— Как он себя вел?

— Обыкновенно.

— Вы не заметили, может он нервничал?

— По-моему, Данила вовсе нервничать не умеет. Он на редкость спокойный парень. И в тот раз выглядел как обычно. Могу я узнать, почему вы вдруг им заинтересовались?

— У нас есть все основания предполагать, что именно Голицын убил вашего мужа, — проницательно глядя на меня, заявил следователь.

— Вы с ума сошли, — не удержалась я. — Данила убил моего мужа?

Да с какой стати? Чепуха какая-то. Он работал у мужа лет пять, да, так кажется. И даже жил в нашем доме… — Тут я сообразила, что говорю вещи заведомо известные и лишь головой покачала:

— Не могу поверить.

— Мне понятны ваши чувства, однако сегодня Голицын признался в убийстве вашего мужа, подробнейшим образом разъяснив, как он это проделал.

Вместо того, чтобы радоваться, что все наконец-то кончилось, я почувствовала беспокойство. Ощущение было, что кто-то весьма умело водит меня за нос.

— Вы свободны, — сказал следователь и я, точно во сне, покинула кабинет.

* * *

Шерман ждал меня в машине.

— Вы очень бледны, — заметил он вместо приветствия. — Хотя, должен признать, вашу красоту бледность не портит. Однако не мешало бы вам отдохнуть после пережитых волнений.

— Я уже достаточно отдыхала, — усмехнулась я.

— Полноте, все в прошлом, впереди целая жизнь. Все забудется, верьте мне, Лилия Романовна. Кстати, можно просто Лили?

— Нет, — отрезала я, Валерий Петрович пожал плечами. Мы устроились на заднем сидении и он сказал шоферу:

— На Володарского.

— Что это за чушь с признанием охранника? — спросила я.

— Почему же чушь? — искренне удивился адвокат. — По всему выходит, что он настоящий убийца.

— Он что, сам пришел и заявил об этом?

— Его вызвали на очередной допрос, алиби на ночь убийства у него не было, отвечал он путано, нервничал, чем вызвал определенные подозрения. На него нажали и он раскололся. Мир не без добрых людей, и я имел возможность час назад ознакомиться с его показаниями. Так вот, в ту ночь у Голицына был неприятный разговор с Виктором, который перешел в ссору, охранник говорил резко, и Виктор предложил ему отправиться домой и немного отдохнуть, что тот и сделал. Но, выйдя из дома, он вскоре решил вернуться, и вернулся, воспользовавшись тем, что ключи от всех дверей у него есть и проникнуть в дом незамеченным ему ничего не стоит. Он слышал, как вы ссорились с мужем, потом вы ушли, а охранник решил возобновить разговор.