Любовь с алкоголем

Дыханию, впрочем, лучше было учиться на классах вокала. На фабрике пения, которую скуластая девушка посещала. Гигантский дом семьи Закс действительно был как фабрика — механизм там не останавливался ни на минуту: деньги поступали с 7.45 утра до полудня и с часу дня до 21 вечера. За посещение туалета тоже рекомендовалось вносить плату в свинью-копилку у дверей. По уик-эндам семья Закс устраивала платные концерты для друзей и родственников учеников. Так же они проводили записи на кассеты. То есть ученик мог записать свою как бы пластинку-кассету. Заксы просто накладывали голос ученика на существующие уже инструментальные записи песен. У них была целая коллекция — несколько сот вариантов «Май Вэй», «Лав сгори», «Путники в ночи». Только в исполнении всевозможных Джонов, питеров, Джимов, кэрол и так далее и так далее… Разница между капитализмом и социализмом заключалась в том, что при последнем посредственность выпускали за счет государства, на Западе — за свой собственный.

— Здесь, по-моему, никто не курит, — сказал соотечественник, уже доставший спичку. — Может, выйдем или отойдем куда-нибудь?

Славица усмехнулась углом рта, «возьмем выпить?» — Взглянула на югослава, и они пошли. А Раечку тем временем позвали на выступление. Она несколько раз разинула рот, будто говоря «вау! вау!», и побежала.

— Я тебя никогда раньше не видел, — сказал югослав.

— Я стараюсь поменьше общаться с нашими. Всегда одно и то же. И все кончается руганью. Разделением на лагеря. Коммунисты, антикоммунисты. А сейчас все стали сербы, хорваты, мусульмане, босняки… Ну, там-то понятно, у них война. А здесь…

Они вышли уже из залы, прошли коридор мимо туалетов и завернули в следующий, более прохладный — он, видимо, вел на улицу. В самом конце его, действительно перед дверью эмёрдженси экзит[21]

, стояли пирамиды стульев и в небольшой как бы нише — стол. Югослав зажег и поднес Славице спичку. Она не прикуривала и смотрела на него. Он дунул на спичку, бросил и приблизился к Славе, заставляя ее сделать несколько шагов назад, в нишу, к столу. Славица быстро как-то успела подумать, даже сравнить, что вот, Раечка там сейчас выступает, а она, Слава… тоже вроде выступления, тоже вроде для того, чтобы получить одобрительные аплодисменты… Она, впрочем, была уже достаточно пьяна, чтобы, не анализируя и не сравнивая, просто — обвить ногой поясницу югослава, стянувшего с нее колготки до колен, потом стянувшего вообще одну половину, положившего ее на спину на стол — смотреть, как ее ебут. И оттого что волосы его были набриолинены, она не обнимала его за шею, и его лицо не было близко, и оттого что она не знала его имени — он был просто самец и от этого было хорошо. Получалось, что не именно он, а вообще как бы мужчина: берет ее, принимает, ебёт, одобряет.

Оттого что был страх — кто-нибудь мог прийти, — все произошло быстро, и югослав только нежно-извиняюще как-то поцеловал ее, кончив. Она тихонько засмеялась, натягивая колготки — надо было пойти в туалет, взять салфетку, югослав оказался спермообильным «давно не ебался, может», — посмотрев на него, уже в застегнутых брюках, наигранно сказала: «А где же спички?» Они оба усмехнулись, выкурили по сигарете и пошли обратно.

— Ты возвращайся в зал, я зайду в туалет… Встретимся. — Славица потрепала его по плечу и скрылась за дверью.

Повизгивания Раисы заглушала музыка, которую почему-то не выключили на ее выступление. Когда Славица появилась в зале, из репродукторов раздался вопль Раечки уже без музыкального сопровождения.

— …русские! Мы вас любим! И хотим быть, как вы! Мы хотим быть вами!

Слава захохотала, подходя к бару-столу армянина. Там уже стояли русские-советские и несколько эмигрантов третьей волны. Армянин дал ей бокал, и Слава почти моментально опустошила его — у нее была жажда: хотелось пить и хотелось еще больше опьянеть, чтобы не думать, что она делает… Прибежавшая Раечка была раскрасневшейся и возбужденной.

— Раюшка! Ну, ты им дала! Вот это я понимаю речь! — Один из эмигрантов лез к Речел целоваться. — Не хорошо только обманывать. Я тебе звоню, звоню…

— Я же вам сказала, что очень занята!

— Знаю я, чем ты занимаешься… — Эмигрант взял бокал с приготовленным уже напитком, не дав армянину положить в него лед.

— Что вы имеете в виду? Да, я выбрала эксайтинг лайф[22]. Но я не блядь! — Раечка красиво взмахнула волосами и, повернувшись, ушла.