Любовь с привкусом проклятья

– Да, а потом подарила Кассандре. – Девочка хихикнула. – Дядя Грег тогда жутко ругался.

– Представляю…

– Он сказал, что нельзя портить вещи, они же не бесплатные. И вообще, эту куклу папа привез из столицы, нельзя было с ней так поступать.

– А насчет того, что ты подарила ее графине, он ничего не сказал?

– А чего говорить? Я же не ей голову оторвала.

– Действительно. А как она выглядела?

– На маму похожа. – Девочка задумалась. – Волосы такие же. А лицо другое.

– Какое?

– Ну… Обычное.

Я мягко улыбнулась. Восьмилетние дети вряд ли могут внятно описать человека.

– А украшения у нее какие-нибудь были? Что-нибудь с солнцем?

– Да! Сережки с маленьким солнышком. У тебя таких нет. – Малышка отложила в сторону шляпку и потянулась за платьем.

Пришлось прикрыть чемодан.

– Нет, золотко, боюсь, оно тебе будет слишком большое.

– Точно? – Она подозрительно сощурилась.

– Точно. Но, если хочешь, могу подарить поясок. У меня их два.

– Хочу!

Я вновь подняла крышку. Нужный пояс лежал почти в самом низу, подле теплого дорожного платья.

– Держи. А это для меня…

– Ой, платье!

– Очень теплое, – сказала я и тут же нахмурилась: подол оказался чудовищно мятым. – И времени привести в порядок не остается. Вот незадача…

– А это что? – Малышка подалась вперед и подхватила белый листочек бумаги, который зацепился за кружевную оторочку наряда и нечаянно вылетел из чемодана. – Записка?

– Записка? – Я ахнула. – Розочка, отдай!

– А что в ней? – Девочка отбежала в сторону и, развернув, принялась хмурить лоб. – Я умею читать, вот увидишь… Сейчас…

– Роза, не смей!

– Я умею. – Она топнула ногой и прижала записку к груди. – Умею!

– Нельзя читать чужие письма! Немедленно верни! – Я схватила ее за руку, но девочка так громко заверещала, что едва не оглушила. – Невыносимо избалованный ребенок!

– Сама такая. – Малышка высунула язык.

И в этот самый момент дверь скрипнула. В спальню вошел сан Венте.

– Почему так громко? – хмуро поинтересовался он. – На весь дом слышно, как орете. Что это у тебя? – Мужчина заметил клочок бумаги, выглядывающий из детского кулачка. – Покажи, будь добра.

Девочка доверчиво шагнула в его сторону. А я побледнела.

Вряд ли сан Венте простит воровство личных бумаг.

* * *

– Что это? – повторил граф, протягивая руку. – Откуда она у тебя, Малышка?

– Это Эрина написала. – Девочка передала записку любимому «дяде Грегу». – Специально для меня!

– Правда? И что? Ты уже прочла?

– Нет еще. Но я умею читать. Умею!

– Верю, – рассмеялся он. – Иди сюда, давай вместе…

Я забыла как дышать. Виски пульсировали от кипящей крови, а сердце срывалось в мелкую дрожь. Словно сквозь пелену я наблюдала, как супруг медленно разворачивал записку. Его губы подрагивали в улыбке, а в черных глазах царила уверенность, что уж в этом-то доме ничего неожиданно произойти не может. Как он ошибался…

– И что Эрина тебе написала? – посмеиваясь, произнес сан Венте, расправляя лист. И тут же нахмурился, заметив собственный почерк. – Но это не… – Его взгляд пробежался по строчкам.

Ни неудачи, ни физические муки не могут породить того ужаса, который вызывают разбитые на мелкие осколки отношения. Те самые отношения, которые постепенно становились все прочнее и увереннее, улучшаясь день за днем, они давали надежду на будущее – пусть не идеальное, но вполне возможное! А сейчас, в образовавшейся тишине, я буквально слышала, как раскалывается хрупкий мост нашего доверия. Как уходят обещания и убеждения, как крошатся надежды, как меркнет свет в темных очах сан Венте.

Истинный апофеоз ужаса – понимать, что лопнуло все, чего удалось добиться за последние дни. Я оказалась ниже, чем была при первой встрече.

– Дядя Грег, дай мне! Дай, я сама прочитаю! Дядя Грег! – Избалованная девчонка прыгала вокруг застывшего как изваяние мужчины и пыталась выхватить записку из побелевших пальцев. – Ну дядя Грег!

А он молчал.

Молчал и сверлил меня невидящим взором.

– Грегорио, – я сделала шаг в сторону. – Я сейчас все объясню…

– Конечно, – кивнул сан Венте и, смяв бумагу, посмотрел на Малышку. – Беги к дедушке, он как раз кормит лисенка, поможешь ему.

– А как же читать? – сморщила носик она.

– Беги, так надо.

Девочка внимательно посмотрела на мужчину, перевела взгляд на меня, хихикнула и выскочила из комнаты.

– А дядя Грег сейчас жену убивать будет! – радостно крикнула она из коридора.

Я нервно сжала зубы.

– Грегорио, послушай…

– Лучше помолчи.

– Грегорио…

– Замолчи, пожалуйста! – Его щека дернулась, как бывало всегда, когда мужчина испытывал эмоциональное напряжение.

Как бы граф сан Венте ни старался выставиться бездушным существом, он все же оставался человеком. Его можно было обмануть, разозлить, унизить. Можно причинить боль, растерзать сердце, вынуть душу. Его можно уничтожить.

– Это ведь моя записка, – сказал он тихим, бездушным голосом. – Я думал, что по ошибке выкинул ее.

– Все получилось нечаянно. – Я хотела объясниться, но мужчина резко поднял руку, призывая к тишине.