Любовь с условием и без…

– И все-таки, согласитесь, есть определенная красота в фундаментальности, цельности их взглядов?– отметила я.– Нам вряд ли достичь такого высокого уровня культуры. Мы все больше единоличники, верим в то, что хотим, у каждого своя правда, своя хата с краю…

Петр Алексеевич серьезно сдвинул брови и мельком взглянул на Ярослава, и затем снова на меня.

– Вы глубоко мыслите, Полиночка.

На губах Ярослава скользнула загадочная улыбка.

– Какую музу ты себе отыскал, Ярослав!– добавил Петр Алексеевич.

Ярослав молча поцеловал тыльную сторону моей ладони и еще раз улыбнулся.

– Петр Алексеевич, но ведь это же признают все современные культурологи и историки? Если есть что-то незыблемое, простое по своей сути, и к тому же неразрывно связанное с истинным благом, то это несет огромный заряд для долгой жизни и процветания какой бы то ни было цивилизации.

– Что вы подразумеваете под истинным благом?– заинтересованно спросил Загвоздский и откинулся на спинку стула, чтобы полностью обратиться ко мне лицом.

Неожиданно подключились и китайцы, переводчица была с тонким слухом и переводила всё без остановки.

Я смутилась от их пристального внимания к моим словам, но, получив улыбки одобрения со стороны остальных собеседников, снова вдохновлено продолжила:

– Восточная философия построена на принципах гармонии с природой, верно? А если жить в согласии с тем, что произвело нас на свет – это беспроигрышный вариант. Разве не так?

– Вы достойный собеседник за нашим столом,– признался один из китайцев, имя которого, я даже произносить не хотела, чтобы не оскорбить человека своим корявым произношением.

– Ну, конечно, в словах это звучит патетично, но, когда все это обрастает реальной жизнью реальных людей, обстоятельствами и прочим, то, в принципе, всё становится понятным и вызывает восхищение. Очевидно же, что у нас этого не хватает? Я просто высказала свои ощущения,– вдруг начала оправдываться я.

– Русский человек для нас тоже загадка,– перевела переводчица того же китайца.

– А мне нравится, что вы не постеснялись сказать то, о чем думали, и это было откровенно,– рассудил Петр Алексеевич.– Я вас как-то другой себе представлял!

– А-а, вы, наверное, много лестного слышали обо мне от Ярослава?– посмеялась я над собой.

– Действительно так.

Я оглянулась на Ярослава и прищурилась.

– Я всегда говорю только правду,– клятвенным тоном заверил Ярослав,– ты самая замечательная женщина в моем окружении… Да извинят меня дамы за нашим столом.

О-о, как это звучало!

– Да что вы, Ярослав,– улыбнулась Тамара, партнер из Ростова,– приятно знать, что мужчина так ценит свою женщину. Для нас так и должно быть – единственная и незаменимая.

Я смущенно опустила глаза.

Ой, приятно-то как было! А главное – искренне, неподдельно! Прямо как когда-то в кругу своих самых близких друзей и подруг, но только без лоска, церемоний и такой патетики, что ли. Вообще, от патетики всегда немного подташнивает, но когда есть достойный собеседник, или хотя бы понимающий человек, то несложно переключаться на другие волны, по которым тоже иногда хочется плыть. Жизнь ведь не только регулярное избегание скуки, дрыганья до утра под латино, бабский трёп, смена постелей, истерики по вечерам, но и время от времени наслаждение сознанием своего совершенного бытия.

И все-таки мне нравилась жизнь истинной элиты, если она была неподдельно гармонична и глубока. Я видела несколько редких примеров тому, будучи женой Белохвостова.

Ну, надо же, как я спокойно об этом помыслила?! Все-таки ты, Кирилл, уходишь в безвозвратное прошлое. Ну, и бай-бай тебе, мальчик!

Мы еще около часа говорили о культуре современного времени, об искусстве, хотя я мало что в нем понимала, но, тем не менее, высказала свою точку зрения об эстетическом вкусе, затронули политику, экономику (ну, а как же мужчинам не потешить самолюбие, не высказав твердое убеждение в неверности выбранного правительством пути?).

В общем, я находилась в полном удовлетворении от вечера, компании, беседы и ощущения абсолютной гармонии с самой собой.

И Ярослав был рядом. Совсем не мешал. Его глаза сверкали загадочно. Он часто, будто случайно, касался меня, нежно-нежно улыбался, и каждое его слово было обращено ко мне. Только ко мне…

Мне так казалось тогда!

А потом китайцы пожелали отправиться в отель. Пара из Ростова нашла своих партнеров за другим столиком, и за нашим столиком остался только господин Загвоздский, милый старичок, которого я уже где-то встречала.

Ярославу позвонили, и Петр Алексеевич пригласил меня на танец. Мы еще немного поговорили о жизни, деликатно посплетничали, он рассказал мне пару анекдотов и личных курьезов. А потом нас разбил Ярослав.

– Как ты?– многозначительно спросил он.

– Ты же видишь,– положив подбородок ему на плечо, кокетливо ответила я.

– Ты очень красивая,– слегка отстранившись, полушепотом проговорил он и буквально привязал меня к себе взглядом.

Музыка какая-то была душевная, трогательная, словно в такт с настроением. Мы танцевали, вальсировали…