Любовь с условием и без…

Он целовал каждый пальчик на моей руке, рисовал каждую черточку моего лица трепетным взглядом, касался губами уха и тихо улыбался чему-то своему, кружил в танце и бережно обнимал, когда я запрокидывала голову назад. Его ладонь нежно огибала каждую выемку на моей спине. Мы смотрели друг другу в глаза не отрываясь, и это было магическим мгновеньем, когда я не чувствовала его посторонним и ненужным…

Но музыка закончилась, мы вернулись за столик, от приятных эмоций слегка кружилась голова… Но на этом и закончилась приятная часть вечера. Шо называется: каюк хэпиэнду!

Видимо, это злосчастная закономерность моего существования рядом с Македонским!

Наша компания разбавилась самыми отсталыми представителями элиты. За стол присели мадам Крэнус, ее сопровождающий, двое старых знакомых Ярослава и их немало известные подружки и еще один, имя которого я вспомнила сразу – Влас Крючко, тоже со своей любезницей. Хотя по внешнему виду и душку той, я бы, скорее, отнесла ее к его «сотрудницам».

Виктория и ее за уши притянутый кавалер (кстати, знакомая морда и не очень приятная по прошлому опыту общения) округлили глаза, когда увидели, что я превосходно владею китайскими палочками и разбираюсь в острых закусках.

Откуда бы это?!– мерцал вопрос в их глазах.

Н-да, откуда бы это? Какое узкое восприятие! И поразительно раздутое самомнение! И как только земля все еще носила таких ублюдков?

Мгновенно всплыл весь запас «очень некультурной речи», ассоциаций, и все признаки нирваны уплыли в форточку.

И вот – я оказалась пленницей обстоятельств, и пришлось услышать немало. Я слушала, как Виктория и ей подобные обсуждали романы Ярослава, намекали на неудачные партии, подкалывали его выбором профессий его избранниц, замечали его излишнюю щедрость, которая стала проявляться недавно. И главное, все мужланы включились в этот разговор, словно по уговору. Все это было ловко завуалировано под простой трёп. Но в его центре на самом деле было приклеено мое фото, и никто не гнушался запустить туда как можно больше дротиков.

Сначала я любезно улыбалась, потому что мне было абсолютно наплевать на прошлое Ярослава и на их неумело прикрытые насмешки в мою сторону. Я начала все чаще подливать вина в бокал. Но потом вдруг поняла, что своими красочными сплетнями и будто случайными оговорками они пытались опустить ниже плинтуса меня и настроить Ярослава против. Но здесь были и люди, которые видели Полину Сосновскую впервые и по красочным намекам уже составляли определенное мнение. Например, Загвоздский.

Как бы там я себя ни вела – это было мое дело. И если кому-то хотелось обсудить мое поведение, то это никак не должно было влиять на мое настроение. И в какой-то момент Ярослав упустил это из вида. И все это вместе меня раздражало. Видимо, слишком хорошее было настроение до этого, раз я успела вытерпеть целых сорок минут «изысканного» трёпа.

Естественно, что первым козлом отпущения стал Македонский. У меня не хватало ни терпения, ни желания разбирать по полочкам, кто виноват. Главной задачей в таких случаях всегда стояло избавиться от разрушительной силы ярости. А за остальное меня простят боги!

– А, по-моему, вам всем надо выполоскать свой рот доместэсом, чтобы оттуда так не воняло!– неожиданно в затянувшуюся паузу громко и четко проговорила я с таким выражением на лице, как будто давала самый умный и полезный совет безумцам.

За столом все притихли. Вилки и палочки окаменели в руках. А я взяла свой бокал с вином и вылила его в только что заказанное общее блюдо.

– Ух, как живенько получилось!– усмехнулась я и даже не подумала встать из-за стола и уйти.

Пусть сегодня они почувствуют себя в полном дерьме!

Кто-то так себя и почувствовал, потому что возмущенно сбросил с себя салфетку и покинул стол. Но кто-то просто молча таращился на меня и на Ярослава. Загвоздский просто пораженно приподнял одну бровь, но не шелохнулся.

О-о! Македонский посмотрел так, что, наверное, мне должно было стать ужасно стыдно за себя. Но я в расслабленной позе сидела за столом и с безучастным выражением на лице рассматривала замысловатый узор на своей блузе. Я думала о том, что производители этой вещи потратили энную сумму на заработную плату творческому директору, который выдумывал этот узор, вероятно, они могли бы упростить себе задачу. Это было не похоже на меня, но я действительно была увлечена своей мыслью об узоре на блузе. Меня совершенно не трогала реакция, которая была спровоцирована моим дерзким, мягко говоря, высказыванием в адрес партнеров Ярослава и моим, очевидно, свинским поступком.

Куда же подевалась моя совесть? А-а, кажется, я оставила ее на чердаке. Заперла без зазрения совести. Ой-й, ерундистика какая-то! А впрочем, мне нисколечко не стыдно. Чего стыдиться-то? И сколько можно было терпеть?!

Ярослав сам сбросил салфетку с груди и молча опустил глаза.

– Полиночка, вы оригинальны,– деликатно нарушил молчание Петр Алексеевич.

– Смеетесь?– как ни в чем ни бывало, весело улыбнулась я.

– Ну что вы?– покачал головой старик.