Любовь в Венеции. Элеонора Дузе и Александр Волков

Затем буду ждать твоего письма до востребования. Зная, что ты напишешь, это проще, иначе я бы, по крайней мере, знал твой адрес и послал бы тебе весточку из города, чтобы всё уладить. Если я сочту отель не слишком опасным, то попрошу тебя приехать на машине в то место, где буду находиться, и о котором дам указание. Я сяду в машину вечером, когда зажигаются фонари в точно назначенное время. Затем мы отправим машину обратно на станцию, и ты приедешь ко мне – лицо должно быть скрыто.

Позже мы договоримся.

Потом я поеду в Венецию.

У меня в голове тысяча проектов, но бог знает, возможно ли это, потому что ты больше не свободна. В Венеции ты будешь жить в моем доме, где никого не будет, если он не сдан в аренду, в другом случае – я найду что-нибудь на Лидо и т. д. Что-то найдется. Но как и когда ты сможешь приехать в Венецию? Вот в чем вопрос! А пока я думал, увидев тебя в Милане, поехать прямо в Венецию на два дня – и если ты останешься в Милане – вернуться и спрятаться там – в какой-нибудь квартире или студии.

Я бы привез свои краски и картоны и работал весь день, выходя по вечерам только поужинать и ожидая тебя. Всё это, – не следует питать иллюзий, – опасно, потому что, если нас захватят врасплох, это было бы еще хуже, чем, если бы мы не скрывались. В Венеции, где у меня есть причина находиться, опасность намного меньше, и ты могла бы оставаться дни и ночи напролет со мной в абсолютно пустом доме, и мы были бы хозяевами, не говоря уже о том, как легко добраться до дома незамеченным.

Больше не могу писать тебе о счастье, которое испытываю при мысли о том, что увижу тебя снова, потому что у меня в голове всё переворачивается, когда думаю о трудностях, которые необходимо преодолеть, особенно в Милане. Какие-нибудь актер или актриса могут увидеть меня, узнать меня.

Я полностью готов никогда не выходить на улицу, кроме как вечером – и всё же только на вокзале, или в отдаленных местах или даже вообще не выходить, и заказывать еду на дом в определенное время.

При условии, что я найду дом с отдельным входом – уединенную студию. […]

В Венеции, где есть гондола, всё проще, тем более, что есть графиня Волькенштейн, – и это было бы причиной твоих отлучек, и можно было бы сделать вид, что ты покидаешь Венецию, а на самом деле поселиться у меня дома на два, три дня.

А вот если дом сдан в аренду, то это будет сложнее, но всё же выполнимо. У меня есть идея арендовать комнату или две в том доме на Лидо, чтобы рисовать – это всегда хорошая причина.

Не могу больше тебе писать, у меня сильно бьется сердце и думаю, что не смогу уснуть, несмотря на усталость, так как уже в дороге я не спал.

Да хранит тебя Бог, Леонор! Я подписал телеграмму, адресованную тебе, именем, которое нам дорого, чтобы ты поняла от кого она, а для работников телеграфа так лучше.

Та, что нас объединила, не обиделась бы этим воспоминанием двух созданий, которые ее любили. […]

Я поеду повидаться с твоей дочерью. Напишу еще раз, когда у меня будет твой адрес. […]

* * *

[15.10.1891; Дрезден – Турин. I]

[…] Я думаю, тебе надо быть настороже как никогда в Милане, даже если мы не сможем увидеться, в такой серьезный для тебя момент, раз уж Он[442] там.

Моё сердце обливается кровью от того, что я не могу быть рядом с тобой, поддерживать тебя. Благоразумие и смелость – вот твой девиз на данный момент.

Я навестил твою дочь – она мне очень, очень напомнила свою мать, но с ней надо вести себя строго.

Пансион неплохой. Напишу подробнее, как только пойму, где окажусь…

* * *

[15.10.1891; Дрезден – Турин. II]

[…] Я собираюсь написать Бартолуцци[443], чтобы он сообщил на почте о моем скором приезде, дабы они сохранили письма для меня, поскольку мой дом сдан[444] на месяц, как он говорит в телеграмме, которую я сегодня получил. […]

Я напишу тебе о сроке аренды моего дома и вполне вероятно, что на это время он будет свободен и я останусь там совершенно один. […]

А сейчас расскажи мне, что ты надумала относительно твоих гастролей в Европе? Конечно, я рад узнать, что ты будешь ближе, и, конечно, я найду возможность, чтобы тебя увидеть, встретиться с тобой несколько раз, но кое-что меня беспокоит – это то, что я не знаю, сможешь ли ты после этого дать себе отдых зимой.

Так как в глубине души я бы хотел осуществить план – поехать с тобой в Египет и особенно в Индию — далеко-далеко, и у меня есть возможность в будущем году отправиться туда, если буду жив. Думаю, ты можешь позволить себе этот отпуск и отдых и это будет лучше для твоего здоровья, если в марте ты планируешь поехать в Америку. […]

В любом случае разумнее завоевать сначала Европу, а потом Америку. Но захочешь ли ты этого снова? Basta. Больше не будем об этом.

Теперь еще несколько слов о твоей дочери. Я увидел в ней тебя – это твоя кровь. Я узнал твои вены, твои руки, твои бедра. Я буду говорить с тобой так, как будто она моя дочь.

По-моему, пришло время забрать ее из итальянского пансиона.

У нее плохие манеры и она несдержанна.