Любовь в Венеции. Элеонора Дузе и Александр Волков

Ты можешь написать расписку кому-нибудь очень надежному, например, своему другу Гуальдо, или Дрексель, или княгине Волконской, что ты должна им юо или 200 тысяч франков… Все, что я тебе говорю, может быть глупо – я не знаю ваших законов…

Еще одна вещь, которая в любом случае кажется мне очень серьезной: всегда забирать деньги у Буффи и пересылать их кому захочешь. […] Идешь к крупному банкиру, просишь выписать тебе чек на указанную сумму на имя Гуальдо, графа Дрекселя или княгини Волконской. Берешь этот чек, вкладываешь его в письмо и отправляешь заказным письмом куда хочешь, написав в письме примерно следующее:

«Прилагаю Вам чек на сумму… франков. Прошу Вас вывести деньги из банка» (здесь ты должна указать название банка, который будет указан на чеке, в зависимости от того, куда ты хочешь отправить. Банкир скажет тебе, с каким банком он связан. В Петербурге, например, это «Credit Lyonnais», в Мюнхене, возможно, другой. […]

На твоем месте я бы постоянно снимал средства. Каждую неделю – хотя бы по две, три, пять тысяч франков, без разницы – за несколько раз отправить их Дрексель, Оппенгейм, Волконской, Гуальдо, как бы то ни было, тебе не нужно больше пятнадцати минут, чтобы сделать это. Напиши письмо заранее, положи его в конверт, затем поезжай к банкиру на машине – возьми чек, сядь в машину, поезжай на почту и отправь заказное письмо. […]

Можно даже выписать чек, например, на Берлинский банк, и ты отправишь этот чек в Мюнхен для Дрекселя, и он получит свои деньги так же, как и там, в Берлине. Расскажи об этом только

Гуальдо. Я надеюсь, что он немного разбирается в делах. Так что в любом случае прятать, прятать деньги.

Доблестно трудиться, не расходуя ни силы, ни средства… и, наконец, немного любить своего бедного друга, который не хочет жаловаться и который остается здесь десять дней без движения или вернется через десять дней только для того, чтобы навестить свой дом в Венеции. […]

Моя семья вернется через шесть дней. Не пиши слишком часто или, по крайней мере, не посылай письма чаще, чем раз в два дня – особенно если письма заказные. Даже, может быть, лучше писать только в ответ на мои письма, а я на твои. […]

Еще. Абсолютно избегай встреч с мужем. Это абсолютно бесполезно. У тебя есть друзья, у тебя есть г.[уальдо], у тебя есть адвокат. Он для тебя больше не должен существовать, потому что он может только унизить тебя. Каждый день спрашивай себя: абсолютно ли необходимо

увидеться с ним? И если тебе скажут: абсолютно нет, но только желательно, скажи им, что они дураки. Это было бы сделано только для того, чтобы напечатать газетную статью или развлечь твоего адвоката.

Ничего этого не надо, пожалуйста. […]

Я поеду в Венецию по делам.

Думаю, если ты захочешь почаще писать мне, не стоит посылать заказные письма — это было бы слишком накладно.

Вот почему я хотел оставить инициалы, потому что утерянное письмо, адресованное инициалам, не имеет никакой ценности, если оно не подписано.

Теперь с инициалами трудно, потому что все сотрудники знают, что я получаю письма из Турина, и поймут, что это от одного и того же человека.

Не подписывай письмо своим именем, а, к примеру, так, если хочешь: «твоя маленькая Труатре»[448].

И избегай называть людей и вещи по именам. Я всегда пойму.

Думаю, что лучше писать так, как было до сих пор, то есть оставлять сообщения до востребования, а заказные только в том случае, если нам нужно сказать друг другу что-то серьезное.

Без этого мы не могли бы часто писать.

Я буду отправлять тебе заказные письма, но редко, потому что мои письма более опасны. […]

Излишне повторять – не хочу, чтобы на Миланской почте видели, кому ты часто пишешь. Называй в своих письмах своего мужа: «негодяй», твоего друга Гуаль.[до]: «друг», твоего Б.[ойто]: «он», как хочешь – я пойму.

По поводу последнего, – о чем ты сказала мне откровенно, – что ты ходила на свидание, – я это понял, так как понимаю тебя. Это одна из причин, по которой этот Б.[ойто] не причиняет мне никакого беспокойства. Потому что, по моему мнению, он просто чрезвычайно вульгарный человек, который не будет предпринимать необходимых действий, чтобы скрыть свои отношения с женщиной, которую он любит. Если он действительно любит, он должен страдать от мысли, что унижает женщину в глазах толпы. Дело в том, что он любит по-другому и эта манера, видишь ли, оскорбительная и презренная. В Венеции, в [палаццо] Барбариго, я пытался дать тебе понять это. Ты тогда слишком мало знала о жизни и плохо меня понимала.

Итак, только простое почтовое письмо до востребования. Твой абсолютно, [без подписи]