Любовь — всего лишь слово

— Геральдина… пожалуйста… ну, пожалуйста… Не надо со мной так.

— Перестань!

— Я все сделаю… все, что ты хочешь… Я извинюсь перед Оливером… Прости меня, Оливер, пожалуйста!

Мой нос все еще кровоточит, и я не отвечаю.

— Я люблю тебя, Геральдина… я без ума от тебя, — говорит этот идиот.

— Прекрати!

— Я не могу прекратить.

— Ты мне отвратителен.

— Что?

— Да! — вдруг кричит она на весь лес. — Ты мне противен, противен, противен! Понял теперь? Я достаточно ясно сказала?

— Геральдина… Геральдина…

— Отвали.

— Но как мне теперь быть без тебя… У меня никого, кроме тебя… Прошу тебя, Геральдина, прошу… Если хочешь, ходи с Оливером… но разреши мне быть рядом с тобой… просто рядом.

Меня мало-помалу начинает от этого тошнить. Мужчина не должен опускаться до такого! С каждым его словом она все больше и больше входит в роль королевы.

— Между нами все кончено, — заявляет она, а я в это время думаю о том, что его родители бедняки и постоянно ссорятся, что ее родители вообще разошлись, и какие они несчастные и как они делают друг другу все больней, больней и больней. Как часто, как часто, как часто я желаю, чтобы я вообще не родился.

Геральдина замахивается палкой, которую держит в руке, и кричит:

— Уберешься ли ты в конце концов и оставишь нас одних?

Как побитая собака Вальтер плетется прочь и исчезает в темноте между деревьями. Геральдина сразу же отшвыривает палку и бросается мне на шею. Целует меня. Она вся горит.

— Пошли…

— Не сейчас.

— Прошу тебя. Сейчас. Пожалуйста.

— Нет, — говорю я. — Нам пора на ужин.

Она прижимается ко мне.

— Зачем нам еда?

— Нет, — говорю я. — Нам надо на ужин. Особенно мне. Я вообще должен вести себя как можно тише. Я вылетел уже из пяти интернатов. Это последний. Больше меня уже никуда не примут. Ты должна подумать и обо мне.

— Я буду… Обязательно буду думать о тебе… Я никогда не буду создавать тебе трудности, мой любимый, никогда… Я буду делать только то, что ты хочешь… если только ты останешься со мной…

А теперь позвольте спросить вас: вы считаете, что жизнь прекрасна? Всего пару минут тому назад Вальтер вел себя здесь так же униженно и беспомощно, как сейчас Геральдина. То, что я в данный момент в роли господина, — чистая случайность. Я в ней, потому что я не люблю.

— Тогда после ужина, ладно?

Я киваю.

— Опять в овраге..? В нашем овраге?

Я киваю. Но про себя твердо решил, что после ужина сразу же помчусь в «Родники». Я не пойду в овраг. Я вообще не приду больше к Геральдине. Никогда. Ни за что. Во время драки, во время всех этих разговоров мысль моя то и дело возвращалась к Верене. Я думал о том, что ей предстоит. О том, что в четверг в клинике я увижу ее. Верена. Верена. Верена.

— Я так счастлива… Ты не можешь себе представить, что для меня значит сегодняшний день, — говорит Геральдина.

— Пошли есть.

— Хорошо — быстренько поедим. И в овраг! Луна светит… Я в школе приготовила одеяло… Если бы ты знал… Если бы ты знал…

— Что?

— От одного твоего прикосновения я уже почти кончаю. Я люблю тебя, Оливер, я так тебя люблю…

— Если сейчас нас не будет на ужине, то нас засекут. Я себе такого позволить не могу. Тем более не могу себе позволить опять влипнуть в историю с девушкой. Шеф только и ждет чего-нибудь такого.

— Ладно, Оливер, ладно, я иду. Ты, конечно, прав. И еще я знаю, что ты меня не любишь…

Отвечать мне что-нибудь на это? Нет!

— … А любишь ту женщину, которой ты отнес браслет…

На это я как и положено отвечаю:

— Это неправда!

— Нет, это правда… я не знаю, кто она… И знать не хочу… пока… пока ты мне не скажешь то, что я сказала только что Вальтеру.

— Что?

— Уходи прочь. Убирайся. Оставь меня в покое.

Бедняга Вальтер, если б ты знал…

Бедные люди, если б все они знали…

Все-таки какое счастье, что мы так мало знаем, верно?

13

Триста детей ужинают. Столовая находится в подвале главного здания. Много длинных столов. Приходится есть в две смены по сто пятьдесят человек в каждой. Больше зал не вмещает.

Столы весьма изысканно сервированы, воспитатели и учителя следят, чтобы никто не жрал, как поросенок. Как правило, с нами сидит и ест шеф. Я слышал, что в прошлом году он сажал за стол вместе мальчиков и девочек в надежде, что они лучше будут держать себя за столом. Надежда не оправдалась. В этом году шеф испытывает новую систему. Все девочки сидят слева, мы — справа.

Вы не можете себе представить, сколько персонала в таком вот интернате. Поварихи, официантки, судомойки, чистильщицы картошки. Надо накормить триста детей! Три раза в день! Показывая мне мое место, шеф сказал:

— Мало-помалу я впадаю в уныние, Оливер.

— Почему?

— Не хватает персонала. Все уходят. Внизу, в Росбахе военный городок. Туда сманивают от меня людей. Сколько б я не платил, бундесвер предложит еще больше! Ну а девушки — те вообще сходят с ума по ребятам из казарм. Если дела так пойдут и дальше, то вам скоро самим придется чистить картошку, мыть посуду и накрывать на стол!