Любовник из провинции. Наваждение

Но сложилось по-другому. К нему ввалились парни, с которыми он должен работать, привели своих жен, нанесли спиртного и закуси, и устроили маленький прием в его честь.

Парни все были старше и выше ростом, жены милы и вполне международных стандартов. Отлично одеты и, по первой видимости, с уживчивыми характерами.

В его четырехкомнатной квартире, полностью мебелированной, стояло и пианино, что его обрадовало, и он тут же порадовал гостей своей игрой и пением.

Одна из жен явно положила на него глаз, - Риточка, - высоконькая худышка, безгрудая, с чудной копной коротких каштановых волос и серыми глазами. Но она была слишком худа и нервна, что-то подергивалось иногда в ее лице и она часто покусывала некрашеные, очень яркие губы, - с каким-то даже ожесточением.

Нет, она не была в митином вкусе, а он, видимо, таки был в ее, потому что она восторгалась громче всех его голосом и песнями и пригласила танцевать, когда кто-то включил музыкальный центр, принесенный одним из парней. В общем, веселье состоялось.

Митя жадно расспрашивал всех про здешнюю жизнь, но парни особо не распространялись а на американский манер хлопали по плечу, говорили, что все о,кей и он сам во всем разберется, - ничего тут сильно сложного нет.

Только один из них как-то довольно озабоченно спросил: а жена твоя когда прибудет? Митя ответил, что вероятно через полгода...

- Да я с этим и не спешу, - разоткровенничался Митя.

Парни захохотали, переглянулись, но ничего больше не сказали и ни о чем серьезном не спрашивали. Все довольно изрядно выпили и были в состоянии тяжеловатом, когда уходили. Риточка висла на Мите и вопила, что она его обожает и может слушать хоть каждый день...

Ее муж, высокий черноволосый парень суперменистого вида, крепко ухватил ее под руку и уволок. Он улыбался, а глаза его сделались злыми. Это Митя еще сообразил. Он завалился спать, не раздеваясь, не вымыв тарелки и не убрав мусор. Как же это замечательно! - быть хозяином в доме, где за тобой никто не следит, не присматривает, не осуждает! Ведь он впервые в жизни оказался совсем ОДИН! Да даже ради одного этого нужно было лететь за океан!

С начальником своим Митя познакомился утром. Это был невысокий, седой, красивый человек лет пятидесяти, похожий на англичанина, как мы их себе представляем. Звали его Виктор Венедиктович. Голос он имел негромкий и очень четко выговаривал слова, будто русский для него было тоже вроде иностранного. Возможно так оно и было, потому что за свою жизнь этот человек - от силы! - лет пять всего провел на родине.

Но говорил он о служении ей (Родине!) с пафосом, о долге перед НЕЙ, о чести Советского Человека, которую нельзя замарать, а кругом, - как Митя понял из его недомолвок, - иностранные налогоплательщики так и хотят, так и стремятся обесчестить.

Затем начальник перешел к непосредственной митиной работе: как стало понятно, - мелкого канцеляриста, клерка, если повезет - переводчика. Если же он будет достоин и ничем не запятнает себя, - то его переведут из стажеров в низшую лигу дипработника - атташе.

Вот тогда он сможет выписать сюда жену и сына.

- А до тех пор, - тут начальник слегка улыбнулся, - придется, Вадим Александрович, побыть в монашеском чине, и чтобы не перевозбуждаться, - не смотрите всяческую порнуху и чернуху, которой здесь полно, а ходите в наш клуб, где частенько показывают новейшие советские фильмы.

Начальник Мите скорее не понравился, чем понравился. Он был какой-то весь как бы сделанный, сработанный на диво механизмик, очень сильно похожий на человечка.

Митя с жадностью набросился на город.

Отработав свое время, он не шел к себе, - в резервацию, - так он называл дом дипработников, а шлялся по улицам, - никому неизвестный, совсем молодой человек, не похожий на "советского", как их здесь представляли.

Его принимали за бельгийца, француза, даже за испанца, так как акцент все же чувствовался.

В своих прогулках Митя набрел на маленький театрик абсурдистов с крошечным ресторанчиком рядом. Он пересмотрел там все пьески, - их всего-то было три, - сидел после спектакля в ресторанчике, и уже признакомился с актерами, которые с симпатией отнеслись к славному "бельгийцу", который живо интересовался, кто такие Ионеско и Бекетт.

Но этому времяпровождению однажды пришел конец.

На работе к нему подошел муж Риточки, Анатолий, и спросил, где он шастает вечерами, - они сто раз к нему бились, - ни привета, ни ответа.

Спросил это Анатолий дружески, с "американской" улыбкой, - они все этому научились: кип смайл! И все - о,кей!

Митя восторженно стал рассказывать про театрик, на что Анатолий презрительно выпятил губу: да были мы там, мура! Поржали. А теперь и калачом не заманишь.

- А мне интересно! Я ничего подобного у нас не видел! Нет, в этом что-то есть и я пытаюсь понять - с горячностью защищался Митя.

Анатолий вдруг стал каким-то величественным, глядя на Митю сверху вниз, и уже без всяких экивоков предупредил: я тебе по-дружески советую, не ходи в эту шарашку.