Любознательные, непоседливые и забавные. Как разговаривать с детьми о важном просто и увлекательно

– Да, я имею в виду, разве ты не видишь причины для беспокойства? Все, что, как нам кажется, мы знаем, может оказаться ложью.

Он не был обеспокоен. И это было до выхода «Матрицы», так что я был лишен апелляции к авторитету Киану Ривза, чтобы обосновать актуальность проблемы. После еще нескольких минут невнятного бормотания о мозгах и колбах я добавил: «На факультете есть занятия по логике».

– Что ж, – сказал он, – это тебе понадобится.

* * *

Я упомянул, что не могу поверить, что я философ. Это не совсем верно. Невероятно тут то, что я все еще философ, – то, что мой отец не остановил меня, тогда в ресторане или еще раньше. Потому что я был философом практически с того момента, как научился говорить, и я такой не один. Абсолютно каждый ребенок – философ. С возрастом это проходит. Возможно, это часть взросления – бросить философию и заняться чем-то более приземленным. Если это так, я большой ребенок, что не станет сюрпризом ни для кого из тех, кто меня знает.

Это не потому, что мои родители не старались. Я помню, как впервые задумался над философской загадкой. Мне было пять лет, и меня осенило во время кружка в детском саду. Я думал об этом весь день, а во время пикника я поспешил рассказать об этом маме, которая вела подготовительные занятия дальше по коридору.

– Мамочка, – сказал я, – я не знаю, как для тебя выглядит красный цвет.

– Нет, знаешь. Он красный, – сказала она.

– Да… ну, нет, – замялся я. – Я знаю, как выглядит красный цвет для меня, но я не знаю, как для тебя.

Она выглядела озадаченной, и, если честно, я, возможно, не совсем ясно выразился. Мне было пять лет. Но я изо всех сил старался, чтобы она поняла, о чем я говорю.

– Красный цвет выглядит вот так, – сказала она, указывая на что-то красное.

– Я знаю, что это красное, – сказал я.

– Так в чем проблема?

– Я не знаю, на что похож красный цвет для тебя.

– Он выглядит вот так, – сказала она, все сильнее раздражаясь.

– Верно, – сказал я, – но я не знаю, на что это похоже для тебя. Я понимаю, только как он выглядит для меня.

– Одинаково выглядит, милый.

– Ты этого не знаешь, – настаивал я.

– Нет, знаю, – сказала она, снова указывая на цвет. – Это красное, да?

Она не поняла, но меня это не остановило.

– Мы называем одни и те же вещи красными, – попытался объяснить я, – потому что ты указала на них и сказала мне, что они красные. Но что, если я вижу красный цвет так же, как ты видишь синий?

– Это не так. Это красный, а не синий, верно?

– Я знаю, что мы оба называем это красным, – сказал я, – но красный может казаться тебе таким же, как синий выглядит для меня.

Я не знаю, сколько времени мы так продолжали, но моя мама так и не поняла, к чему я клоню. (Мама, если ты это читаешь, я буду рад попробовать еще раз.) Я отчетливо помню, как она закончила разговор:

– Хватит об этом беспокоиться. Это не имеет значения. Твое зрение в порядке.

Это был первый раз, когда мне посоветовали перестать заниматься философией. Но не последний.

* * *

Философы называют головоломку, которую я загадал своей матери, инвертированным цветовым спектром. Как правило, эта идея приписывается Джону Локку, английскому философу XVII века, чьи идеи повлияли на создателей Конституции Соединенных Штатов. Но я готов поспорить, что тысячи детей детсадовского возраста пришли к этому раньше. (Дэниел Деннетт, выдающийся когнитивный философ, сообщает, что многие из его студентов припоминают, что размышляли над этой загадкой, когда были маленькими.) Их родители, вероятно, не поняли, что они говорили, или не увидели в этом смысла. Но эта загадка очень важна; по сути, это окно в некоторые из самых глубоких тайн о мире и нашем месте в нем.

Вот как Локк пояснил эту задачу (ее легче понять, если читать это вслух с английским акцентом):

Впрочем, Идея голубого, имеющаяся у одного Человека, может отличаться от этой Идеи у другого. В наших простых Идеях не было бы ничего от ложности и в том случае, если бы вследствие различного строения наших органов было бы так определено, что один и тот же предмет в одно и то же время производил бы в Умах нескольких Людей различные Идеи; например, если бы Идея, вызванная Фиалкой в Уме одного Человека при помощи его Глаз, была тождественна Идее, вызванной в Уме другого Ноготками, и наоборот[1].