Любвеобильные Бонапарты

После смерти Ревеля его дело продолжил погрязший в долгах сын, претендовавший на часть пресловутой наполеоновской ренты. Он даже пытался доказать, что второй муж Элеоноры не погиб при переходе Березины (это утверждал еще Ревель), а остался жив и служит в охране ссыльных каторжников в Тобольске, т. е. третий брак его матери является незаконным. После долгой судебной волокиты Элеоноре присудили выплачивать ему в виде алиментов ежегодно четыре тысячи франков. Этот процесс, как и все, связанное со скандальным образом жизни графа Леона, сопровождался большой шумихой, а потому король Баварии счел невозможным дальнейшее пребывание графа де Люксбурга, чья супруга имела столь подмоченную репутацию, на посту посла и отправил его в отставку. Супруги вернулись в Мюнхен, где их дочь Амели вышла замуж за барона де Крайлсхайма и подарила родителям двух внучек и внука. После смерти мужа и дочери, в возрасте всего 30 лет, в 1856 году Элеонора вернулась в Париж, где поселилась вместе с сестрой Зюльмой в полном довольствии в прекрасной квартире на бульваре Мальзерб. Там она скончалась в 1868 году и была похоронена, с цепочкой и образком, подаренными ей Наполеоном, на кладбище Пер-Лашез подле своих родителей.

Но все это будет потом, а в декабре 1806 года, тотчас же после появления на свет младенца Леона, в Польшу, где наполеоновская армия вела бои с прусскими и русскими войсками, принцессой Каролиной был отправлен гонец со срочнейшей депешей, извещавшей императора о рождении сына. Невзирая на все льготы, которыми обладал такой посланец, он доставил пакет только через две недели, ибо в спешке забыл его на одном из постоялых дворов и был вынужден вернуться и убить шесть дней на его поиски. Всадник уже не мог ехать верхом, настолько велико было раздражение кожи на ногах, и заканчивал свой путь в экипаже, борясь с угрозой окоченения, ибо стояли сильные, по французским меркам, холода, ничуть, впрочем, не сковывавшие ужасающую грязь, которую Наполеон называл «польским пятым элементом». Радость императора при получении сообщения трудно описать, но после первых приступов восторга и последующего хладнокровного размышления в его душу закрался червячок сомнения: а не изменяла ли ему прекрасная Элеонора с кем-нибудь? Донесения Фуше прозрачно намекали на его свояка Мюрата, не гнушавшегося приволокнуться за первой попавшейся юбкой, тем более, проживавшей с ним под одной крышей.

Любовь общественно-политического масштаба

И тут начинается еще одна, довольно значительная страница в любовных приключениях императора, ибо этот роман окончательно убедил его в том, что он способен зачинать потомство и ему пора развестись с Жозефиной. Они давно поменялись ролями: во время польской кампании императрица писала умоляющие письма, прося дозволить ей присоединиться к мужу. Наполеон отвечал уклончиво, указывая на неблагоприятно складывавшиеся обстоятельства. Как-то он получил от нее письмо, что ей приснился сон, будто муж нашел женщину, которую может полюбить:

«Ты говоришь, что твой сон не вызвал у тебя ревность… Посему думаю, что ты ревнуешь, и я восхищен. Во всяком случае, ты ошибаешься. В этих ледяных польских просторах маловероятно думать о красивых женщинах… Для меня существует только одна женщина. Ты знаешь ее? Я мог бы нарисовать тебе ее портрет, но это слишком поощрит твое самомнение… Зимние ночи длинны, совершенно одиноки».

Целый месяц он заверял ее, что пошлет за ней. Жозефина продолжала донимать его своими просьбами, умоляя разрешить приехать к нему, когда он окажется в Варшаве, вновь ревниво упоминая о прекрасных полячках. В письме, отправленном ей в канун нового 1806 года Наполеон писал:

«Твое письмо рассмешило меня. Ты переоцениваешь очарование полячек».

Уже 7 января он пишет ей:

«Дороги плохи и совсем небезопасны; я не могу подвергать тебя такому утомлению и риску. Возвращайся

[15]на зиму в Париж. Веди в Тюильри такую же жизнь, как когда я нахожусь там».