Любви подвластно все

Оливия с улыбкой кивнула и сняла шляпку. Потерла затекшую шею. Затем разгладила ладонями юбку и, обернувшись вопросительно взглянула на мадемуазель Лилетт.

– Что, пойдем?

– Oui, mais bien sur, – тут же ответила француженка.

Оливия поднималась по лестнице, испытывая необычайный подъем духа в предвкушении встречи со своим кумиром – миссис Мор была воистину выдающейся женщиной. Мадемуазель Лилетт, тоже взволнованная, шла следом за своей спутницей.

Поднявшись, они увидели, что третья дверь слева была чуть приоткрыта. Оливия оглянулась на француженку, но та лишь молча пожала плечами.

– Миссис Мор, к вам можно? – спросила Оливия, приблизившись к двери.

Ответа не последовало, и девушка не на шутку встревожилась – ведь миссис Мор была уже в годах… Возможно, она просто задремала, однако Оливия прекрасно знала, что с человеком в таком возрасте может случиться все, что угодно.

– Нам лучше заглянуть туда, – прошептала она.

Ее компаньонка утвердительно кивнула.

Оливия легонько толкнула дверь, и та сразу открылась. В небольшой полутемной комнате жарко пылал камин, перед ним стояло мягкое кресло-качалка, в углу находился небольшой комод, а у дальней стены виднелись очертания кровати.

Самой миссис Мор нигде видно не было.

Мадемуазель Лилетт в нерешительности стояла у двери – словно боялась войти. Оливия же неуверенно шагнула в комнату. Затем сделал еще один шаг. И, вздрогнув, замерла, прижав руку к сердцу. В самом темном углу стоял мужчина. Стоял совершенно неподвижно, так что его можно было принять за предмет мебели, и лишь отблески пламени, пылавшего в камине, плясали на блестящих сапогах незнакомца, выдавая его. Причем это были сапоги весьма состоятельного джентльмена…

Оливия резко развернулась, собираясь уйти, но мадемуазель Лилетт в дверном проеме стояла так, словно преграждала ей путь.

Оливия снова повернулась к мужчине. Тот оставался совершенно неподвижным, но что-то в очертаниях его фигуры…

– О боже, – прошептала Оливия.

По спине пробежали мурашки, она откашлялась и пробормотала:

– Прошу прощения, сэр. Извините, что я так ворвалась… Но мне сказали, что миссис Мор… Наверное, я зашла не в ту ком…

Слова замерли у нее на губах в тот самый момент, когда мужчина неспешно шагнул прямо к свету камина.

У Оливии перехватило дыхание: «А может, это сон?»

И в тот же миг раздался тихий голос:

– Вот и я, Лив.

Его голос! Оливия тотчас же узнала этот голос! Но она никак не ожидала, что когда-нибудь вновь услышит свое имя из его уст.

Губы ее приоткрылись, но она не могла вымолвить ни слова – как будто лишилась дара речи. И ее вдруг начала бить дрожь. В то же мгновение он бросился к ней – и это было так похоже на него защитить ее, прикрыть… Но в нескольких футах от нее остановился – словно боялся к ней прикоснуться. Оливия тоже оставалась на месте. И оба не произносили ни слова.

Как зачарованная Оливия смотрела в его прекрасное лицо, освещенное янтарными отблесками пламени. Твердая линия подбородка… Высокие скулы… Такое знакомое и любимое, оно осталось прежним, и ей было ужасно больно и в то же время радостно снова его видеть.

Однако же… Нет, в его лице кое-что изменилось.

Теперь явно чувствовалось, что это лицо человека, имевшего немалый жизненный опыт, и от этого оно казалось еще более мужественным и волевым. Было совершенно очевидно, что человек с таким лицом непоколебим и несгибаем. Да и плечи у него теперь стали значительно шире, хотя он оставался все таким же стройным – пожалуй, даже изящным…

И сейчас, когда смотрела на него, Оливия ощущала жар во всем теле – такого с ней ни разу не случалось, потому что все эти годы чувства ее были мертвы…

Он был одет все так же, то есть дорого и со вкусом, и можно было подумать, что он только что вышел из клуба «Уайтс».

А вот его темные слегка вьющиеся волосы… Теперь они стали гораздо длиннее, были зачесаны назад и стянуты в «хвост» на затылке. Лицо же сильно загорело под солнцем, и от этого синие глаза казались… ослепительно синими.

И тут вдруг его очертания стали расплываться перед глазами, и Оливия почувствовала, что по ее щекам струятся слезы.

Он мгновенно достал из кармана носовой платок и протянул ей, но их пальцы не соприкоснулись, когда она взяла его.

Утирая слезы, Оливия пробормотала:

– Это я просто от волнения, вот и все… Такая неожиданность… Она старалась говорить спокойно, но у нее ничего не получалось. А вот ее слова… Разве такие слова она собиралась сейчас сказать Лайону Редмонду? Слова ужасно глупые, обыденные… и совершенно неподходящие…

– В самом деле? Ты уверена, что это не слезы радости? – осведомился Лайон таким тоном, каким прежде никогда не разговаривал с ней, – тоном, полным горькой иронии…

Оливия со вздохом пожала плечами.

– Женщины или падают в обморок, или плачут от сильного волнения. Если бы мы вместо этого испускали запах лаванды, я бы непременно так и поступила.