Люди черного дракона

Я открыл было рот, чтобы воспротивиться, сказать, объяснить, но она прикрыла мне губы ладошкой, и теперь ладошка эта была не жаркой, но прохладной и чуть влажной от черных вод Амура. Она оперлась на локоть и склонилась надо мной, лицо ее было совсем рядом, глаза глядели звездами, а дыхание было близким, и, казалось, она вдохнет меня сейчас всего целиком. И она сделала вдох, и я зажмурился от сладкого страха в груди и ощутил на губах холодное, легкое прикосновение — это Ди Чунь поцеловала меня прямо в губы.

Я лежал, не смея открыть глаз. Больше всего на свете я хотел сейчас, чтобы она снова прикоснулась ко мне этим прохладным, щекочущим, достигающим, как укол, прямо сердца прикосновением. Но она медлила.

Я открыл глаза. Она глядела на меня с каким-то странным выражением и, казалось, чего-то ждала. Но я не знал, чего она ждет, и молчал и не двигался. И тогда она засмеялась, и отпрянула, и упала на спину — прямо на теплый и прохладный речной песок. И так мы лежали рядом, не шевелясь, а время шло над нами, летело, как облака в высоком и синем небе.

А пока мы так лежали, в русской деревне шло гулянье — женили праправнука деда Андрона, по имени Сергей Вай. Фамилия ему такая досталась от деда, ходи Василия, которого, как известно, на родине звали Вай Сыли, ну а имя пришло по русской линии — от самого старосты Андрона через внучку его, Настену.

На свадьбе, кроме русских, ясное дело, колобродили и китайцы — сам ходя, старый уже, согбенный, мафусаиловых лет, и разные многие его родственники и китайские знакомцы, пришедшие во вторую очередь выразить свое уважение, а в третью — закусить на дармовщинку. Вообще-то Сергей Вай был не настоящим ходиным внуком, у них с Настеной детей, как известно, не было никаких, и уже в солидном возрасте они усыновили мальчонку из русской деревни, рано оставшегося без родителей: мать умерла при родах, а отца прищемила до смерти упавшая в лесу сосна. Когда вытаскивали его из-под дерева, был он весь приплющенный, с вышедшим духом, словно пойманный китайским методом через удавление бревнами соболь. Вся русская деревня, ужаснувшись, в тот раз оплакивала его, но годы были плохие, голодные, и взять к себе в дом еще один рот не решились даже дальние родственники. Об этом узнал ходя Василий, и, недолго посовещавшись с Настеной, они усыновили мальчонку. Имя дали ему двойное, русско-китайское — Дима-Ху, что значит Дима-Тигр.

Такое редкое имя-минцзы дано было, исходя из тяжелых обстоятельств его жизни и суровой, по всей видимости, судьбы, которая еще в детстве оставила его полным и окончательным сиротой. Так ходя Василий при помощи китайской магии имен надеялся отпугнуть судьбу и, возможно, изменить жизнь мальчика.

Однако судьбу-цзаоюй отпугнуть или обмануть довольно сложно, и даже у самого ходи Василия это не очень-то получалось. Вот и с Димой-Ху так же вышло. От отца он унаследовал тяжелое пристрастие к водке и рано умер, напившись, по русской традиции, несъедобного метилового спирта. Но еще до того успел он обрюхатить знакомую девушку из русского села, и, таким образом, хоть и вопреки привычному законному порядку, но образовался-таки у ходи Василия внук, а у деда Андрона — праправнук, которого нынче и женили они при всем русско-китайском кагале. Разумеется, не только тут были русские и китайцы, но и почетные гости из еврейской деревни, и даже три уважаемые старушки приплелись от амазонок: Елена, Анфимья и Ирина — старые, как черти, дряхлые, еле ноги волочащие, но все еще с грозными взглядами и несокрушимым духом, все еще готовые выйти на медведя с одним остро заточенным, словно молния, ножом.

И вот теперь, пройдя все необходимые стадии, от выкупа невесты до венчания, гости и молодожены сидели за накрытыми столами и дули китайскую водку эрготоу. Только, конечно, была это не обычная эрготоу, которая за пять юаней канистра, а местная, наша, деревенская. Так она и называлась во избежание путаницы — «Хэйлун эрготоу», то есть «Водка Черного дракона», потому что гнали ее прямо из священных волн Амура. Водка эта отличалась от всех прочих и казалась крепче даже малайского рома и неразведенного медицинского спирта. А выходила она такой страшно забористой оттого, что настаивали ее на костях драконов, ну, или, по-старому, динозавров. Динозавров этих что-то очень в свое время много полегло в здешних землях — как раз, когда был их динозаврий Армагеддон, то есть последняя битва с млекопитающими.

Вот, значит, все они пили водку — те, которые собрались на свадьбу, — и произносили тосты по старинному русскому обычаю, и отрыгивали — по старинному китайскому обычаю. И даже метали ножи в стену сарая — по обычаю амазонок, и вслух считали приданое — по еврейскому обычаю.