Люди Джафара

«Репертуар стандартный — несколько романсов, кое-что из блатного… А зачем… Затем, что там, куда мы с тобой поедем, нужные нам люди слюни от этих песен пускают… Ты же знаешь психологию больших людей, Кондырев: они уже такие зажравшиеся, что маленькому человеку от них никакой мздой ничего не добиться. Потому что уже не нужна им эта мзда… А вот если сумеешь этим большим людям потрафить, если отыщешь в их деревянном нутре нужную струнку, слезливую, ностальгическую, романтичную, — отыщешь и дотронешься до неё, чтоб звякнула, то они только за это тебе любое небольшое одолжение сделают. Только это одолжение для них, может, и небольшое, а для тебя оно просто громадным будет, всю судьбу твою перевернёт… Разные у тебя с большими людьми масштабы, знаешь ли…»

«Ну хорошо, стратегия мне ясна, — говорю. — Может, теперь и к тактике перейдём?»

«Запросто, — кивает и по коленке меня похлопывает. — На самом деле, всё очень просто, Кондырев. Как выучишь репертуар, поедем в Москву…»

«В Москву? А как же училище? Устав, режим и всё такое?»

«Да перестань ты, Кондырев, чушь молоть, в самом-то деле! Я тебе о серьёзных вещах здесь рассказываю, а ты детский сад устроил… Короче, приезжаем в Москву. Там прямым ходом двигаем в „домики“…»

«Куда?!»

«Это такое место, где большие люди — в чинах не ниже генеральских — культурно отдыхают. Ну, бабы, стол, сауны-пересауны и так далее. И, разумеется, хорошая концертная программа. Оденем тебя в гусарский мундир, выступишь вроде как полтавский гусар тысяча семьсот девятого года…»

«Во время Полтавской битвы гусар в российской армии, кажется, ещё не было. Да и в шведской — тоже…»

«Да какая, к чёрту, разница, Кондырев! — уже злится Витя. — Были, не было… Ты же не за этим туда поедешь… Короче, выйдешь, споёшь. Потом подсядешь к ним за стол, выпьешь, закусишь, ну и пообщаешься…»

«О чём?»

«Расскажешь о себе, славном курсанте Полтавского зенитно-ракетного училища, послушаешь о них, славных генералах советских Вооружённых Сил, ну а потом… потом поведаешь, куда бы хотел распределиться…»

«Вот так просто возьму и поведаю?»

«Они спросят — ты ответишь.»

«А если не спросят?»

«Спросят-спросят, не сомневайся. Таковы правила игры. Они же должны будут тебе сделать то самое, маленькое одолжение…»

«И что дальше?»

«Ну, а дальше распределят тебя по окончании училища в Видное, это в Подмосковье, туда всех „мазуриков“ распределяют, а уж оттуда поедешь, куда хочешь, хоть на Кубу. Потом женят на дочке какого-нибудь урода-генерала и всё, считай, что карьера сделана… Ну как, впечатляет?»

«Впечатляет,» — отвечаю, а сам, если честно, ни на грош Вите этому не верю. Уж больно складно поёт. Эка всё мне расписал, Лев Толстой прямо.

Он посмотрел на меня внимательно и, видать, понял, что у меня внутри. Усмехнулся, пожал плечами и говорит:

«Что, веры не имёшь, курсант? Доказать надо свою состоятельность?»

«Да надо бы,» — киваю.

Тогда он, ни слова не говоря, берётся за телефон. Набирает номер, переходит на внутренний коммутатор моего училища, чирикает с телефонистками как со старыми знакомыми, потом просит соединить с десятой батареей. С моей батареей. А мне бросает, иди, мол, Кондырев, на кухню, возьми параллельный телефон да послушай.

Иду на кухню, хватаю трубку. Слышу:

«Десятая батарея! Дежурный по батарее сержант Донцов!»

«Командира батареи к телефону! Срочно!» — командует Витя.

И, через несколько секунд:

«Временно исполняющий обязанности командира батареи старший лейтенант Шабельник.»

«Алло, Шабельник, это Витя.»

«Добрый день, Витя. Я слушаю,» — в голосе Шабельника — непривычное почтение.

«Короче, Шабельник. У меня здесь Мельник и Кондырев. По важному делу. Ты там сделай так, чтобы никто не шелестел и всё такое прочее…»

«Да, Витя, всё будет сделано, не беспокойся!..» У меня просто челюсть отвалилась: это ж неподкупный бравый гусар Шабель тут перед Витей каким-то на цырлах стоит! И уже начинаю понимать, что этот Витя ни какой не «какой-то», а часть сложной, серьёзной и пока совершенно не известной мне системы.

«Ну что, Кондырев? — орёт из комнаты Витя. — Может, ещё кого-нибудь хочешь услышать? Резуна, например?»

«Так он же в Белой Церкви служит, — отвечаю. — Давным-давно перевели.»

«А что, в Белой Церкви телефонов нет, что ли?» — и опять диск накручивает.

Когда на том конце провода отвечают, снова снимаю трубку. И слышу ненавистный голос ненавистного Резуна.

«Капитан Резун у аппарата!»

«Привет, Резун. Это Витя…»

«А, добрый день, Витя,» — и голос Резуна становится как две капли воды похож на голос Шабельника минуту назад.

«Ну что, как служится, Резун? Не обижают на новом месте?»

«Да всё нормально, спасибо… Только знаешь, Витя?..»

«Чего?»

«Тут начальник штаба кровь портит…»

«Фамилия?»

«Подполковник Ветров.»

«Хорошо, разберёмся…»

Я отпускаю трубку на рычаг и несколько секунд тупо смотрю прямо перед собой. Это же не Витя, а какой-то вселенский паук просто!..

А Витя опять орёт из комнаты:

«Ну что, не убедил? Может, кто-нибудь покруче нужен? Подполковник Пустовалов, например?»