Читаем Люди Греческой Церкви полностью

Люди Греческой Церкви

– Я думаю, да. Может понять… Представьте себе, такой человек зайдет в церковь и увидит, к примеру, икону какой-нибудь святой, изображенной с оголенными плечами. Ему это вряд ли понравится. Любой нормальный человек понимает, что уместно в церкви, а что нет. Поэтому последние пятьдесят лет в Греции существует только византийская иконопись. Наверное, и невозможно найти иконописца, который пишет иконы в западном стиле, маслом, где изображаются, как мы говорим, подробности тела…

А ведь когда-то было иначе. До 60-х годов XX века в Греции господствовал западный стиль в иконописи. Но в 60-е годы иконописец Фотис Кондоглу[104] возродил византийское искусство. Кондоглу был художником и хорошим христианином. Он видел, что стиль Возрождения не подходит для православного храма, и начал писать византийские иконы. Его никто не учил иконописи, потому что тогда и не было учителей, но он был талантливым художником и создал хорошие византийские иконы. Вот с того времени и началось возвращение к традиционному византийскому стилю. Этот стиль подходит нашему храму, красиво смотрится в домах. Людям нравится – скромно и строго, по-православному.

– На Афоне монах сам выбирает дело, которым будет зарабатывать на жизнь?

– Все решения принимаются совместно с духовником. В первую очередь монах должен знать, какие у него есть способности, что он может делать своими руками. Если он понимает, что не может заниматься иконописью, он может делать четки, это гораздо легче. Или он может делать ладан. Это тоже очень легко. В скиту нет ни одного монаха, который бы не занимался каким-либо делом, за исключением тех, кто уже в возрасте и не может полноценно трудиться. Необходимо знать какое-то дело, поскольку только так мы сможем зарабатывать деньги для дома. Ведь наши кельи – это наш дом, который требует денежных средств на свое содержание и ремонт.

Умри, и обрадуешься

– В монастырях можно встретить надпись «Умерев прежде смерти, ты не умрешь в час смерти»…

– Очень правильно говорится, именно так. Когда монах уходит из мира, он должен умереть для мира, то есть не думать о своей матери, отце, братьях, родине. Он умер для них… Поэтому мы так и говорим. Мы ограничиваемся здешней жизнью. Монах не должен ездить к себе домой, ему надо сидеть в своей келье. Святой Исаак нам советует не возвращаться в мир[105], чтобы увидеть своих родственников, даже тогда, когда они нас об этом просят – в письмах или, как в наши дни, по телефону. Потому что многие монахи поехали повидаться со своими родственниками и остались с ними, сбросили рясу и остались жить в миру. А если и вернулись, то с травмами, поскольку невозможно, чтобы человек поехал повидаться с матерью, отцом и не расстроился, чтобы ему эмоционально не было больно, понимаете? Так что лучше для него сидеть в своей келье, заниматься своими духовными делами и довольствоваться этим. А родственники должны вычеркнуть его из своей жизни, понимая, что он к ним не вернется. Вот это и значит умереть прежде смерти.

– Неужели потом, после ухода из мира, не бывает уже никаких воспоминаний о нем?

– Бывает, поэтому ежедневно мы должны выбрасывать из головы мысли о своих родственниках, друзьях, своей деревне. Постоянно мы мысленно отдаляем людей, которые на нас давят и нас беспокоят…

– Это, по-видимому, тяжело?

– Как вы сами, наверное, видели, большинство наших монахов радостные. Божия благодать вдохновляет нас. И прежде всего у нас нет таких житейских проблем, как у людей в миру, нет трудностей с детьми, с работой, у нас дела обстоят намного спокойнее в этом плане… Бог дает нам радость. Конечно, совсем без каких-то печалей и огорчений не бывает, но и это дело Божие, во благо нам. Господь дает нам радость, силу и наделяет нас оптимизмом, чтобы мы могли продолжать нашу христианскую жизнь. Главное – нам не оставлять Бога, не оставлять молитву, исповедь, причащение. Иначе Божия благодать нас покинет. А потом что? Мы будем постоянно в каких-то расстроенных чувствах, в постоянном стрессе, и в какой-то момент мы или с ума сойдем, или вернемся в мир. Чтобы этого не случилось, Бог дает нам радость. Есть и другая причина. Как-то один мирянин пришел к старцу-пустыннику и спрашивает: «Старец, ты живешь один в этой тоскливой пустыне, но я вижу, что ты чему-то радуешься. Чему?» Старец ответил: «Потому что я вижу, что рушится крепость моих грехов». Понимаете? Это великий повод для радости – когда страсти отступают.