Люди и чудовища

– То есть вы… Вы были здесь все время и просто смотрели?

– Я бы вмешался, если бы опасность стала для тебя серьезной.

– Вы бы не успели! Никакой бы человек не…

– Успел бы, – спокойно возразил полуэльф. – Я могу двигаться намного быстрее, чем обычный человек. И уж явно быстрее, чем какой-то мальчишка-туур. Мне нужно было убедиться, что ты сможешь постоять за себя.

– То есть, что смогу убить?

Альмар смотрел на господина Митрила с таким чувством, будто видел его впервые. Какая-то часть Альмара хотела плакать, кричать, требовать что-то. Он даже не знал что. Повернуть время вспять? Отменить эту… эту проверку? Чтобы последнего получаса не было. Чтобы Шенг оказался вновь жив, а сам Альмар не стал убийцей.

– В том числе и то, что сможешь убить, – согласился полуэльф.

– Это неправильно, что вы… вот так! Это… это…

Господин Митрил приподнял брови, и Альмар замолчал, подавив слезы.

Сейчас, с трупом у своих ног, Альмар впервые полностью осознал, что его похититель, ставший опекуном, повторял уже не один раз: Великая Степь мало напоминала империю. Здесь были другие законы, другие правила, другие люди, и выживать здесь тоже надо было по-другому.

Господин Митрил подошел к окну, посмотрел наружу, где ряд за рядом ехали на мертвых конях мертвые люди. В свете призрачной Волны его лицо казалось еще менее человеческим, чем обычно. Потом повернулся к Альмару и сказал будничным тоном:

– Ты весь перепачкался. Нужно смыть кровь, пока окончательно не засохла.

Во дворе замка они нашли колодец и в нем ведро на цепи.

Альмар не стал ждать, пока вода нагреется, как предложил полуэльф. Мальчик зачерпывал ледяную воду, яростно стирая с лица и рук чужую кровь. Словно этим мог стереть и чужую смерть.

Господин Митрил наблюдал за ним с задумчивым интересом, с таким выражением, будто решал в уме сложную математическую задачу.

– Арон рассказывал, что впервые убил в двенадцать, – сказал полуэльф внезапно и таким тоном, будто это что-то означало. И у Альмара не в первый раз появилось ощущение, что полуэльф сравнивает его с его настоящим отцом. Сравнивает, взвешивает – достоин ли он быть сыном Великого Темного? Вот только результат сравнения не говорит.

– А вам было сколько, – спросил Альмар, – когда вы убили впервые?

– Как и Арону, тоже двенадцать.

– Расскажите.

Зачем ему это, Альмар не знал. Отвлечься от собственных мыслей? Убедить себя, что здесь, в Великой Степи, детям убивать друг друга это нормально? Лучше понять господина Митрила и эту часть мира, где мертвецы свободно ходили по земле и навещали живых, но чужая жизнь при этом ничего не стоила?

– Честно сказать, тогда это получилось почти случайно. – Полуэльф пожал плечами. – Их было трое – воров, застреливших нашего пастуха и пытавшихся угнать наших лошадей, а я оказался поблизости. К тому времени я уже не один год охотился на волков, выследить воров оказалось намного проще. Жаль, я не спросил, кто надоумил их выбрать для промысла территорию таэлей. Хотя, возможно, они просто родились дураками.

В те годы волки слишком расплодились в Степи, мы убивали их везде, где могли. Летом их шкуры мало на что годились, поэтому домой мы приносили лишь уши – показать старшим, похвастаться перед младшими.

Никто не объяснял мне, что полагалось делать с убитыми ворами, посоветоваться было не с кем, и после недолгого размышления я решил, что отрежу им уши так же, как отрезал волкам. В конце концов, как и волки, они пытались украсть то, что принадлежало нам, таэлям. И вот, гордый собой, я вернулся в становище и первым делом заскочил в шатер к деду, надеясь на похвалу… – Полуэльф замолчал, и на лице его появилась немного смущенная улыбка. – В такой ярости деда я давно не видел. Нет, убив воров, я поступил правильно, но вот уши… Уши отрезать было нельзя. Ни уши, ни головы, ни пальцы. Мертвых, оказывается, следовало уважать.

– Почему?

– Очередная ерун… то есть, я хочу сказать, очередное мудрое решение, принятое советом шаманов. – Господин Митрил чуть скривил губы, но сейчас на улыбку это походило мало. – В общем, мне пришлось возвращаться туда, где я оставил тела воров, пришивать им отрезанные уши обратно и хоронить. Я честно старался вспомнить, кому какие уши принадлежали, но, боюсь, все перепутал.

Альмар хихикнул и торопливо зажал себе рот. Это было неправильно. В мертвецах с отрезанными и неверно пришитыми ушами не было ничего смешного.

Но почему-то в его горле все равно продолжал клокотать смех.

Что-то коснулось его щиколотки, заставив мальчика вздрогнуть. Точно! Слишком многое случилось, и мысли про амулет Ниты вылетели у него из головы. А вот амулет про него не забыл и вернулся, обвив ногу так, будто никуда не уползал.

– Что? – резко спросил господин Митрил. Должно быть, заметил мгновенную гримасу на лице Альмара.

Про амулет рассказывать было нельзя, и Альмар судорожно пытался что-нибудь придумать. Придумал и ощутил неприятный холодок в груди. Его беспокоила аморальность убийства, а стоило бы задуматься совсем о другом.

– Я не должен был ни в чем вредить Великой Степи. И вы поручились за меня. А теперь я убил Шенга…