Люди под Дождем. Избранные беседы за 5 лет

Геворкян: Конечно, куда они денутся, ждут и ждут. Но это ужасно.

Монгайт: Скажите, пожалуйста, за эти годы он изменился внешне? Говорят, что он действительно в прекрасной физической форме. Например, Берлускони за годы своего руководства Италией несколько раз делал круговые подтяжки лица, чтобы нравиться стране. А как занимается своей внешностью Владимир Владимирович?

Песков: Я не знаю, честно говоря, как он занимается внешностью. Поскольку я вижу его практически каждый день на работе, то я не могу оценить, как развивается его внешность.

Макеева: Вы никаких перемен не замечаете?

Песков: Я, честно говоря, совершенно не разбираюсь в подтяжках и во всем остальном. Поэтому я, опять же, не смогу продолжить дискуссию на эту тему.

Таратута: Хорошо, а можно тогда не о форме, а о содержании? Вот совсем недавно из правительства ушел Кудрин. Вам просто по-человечески понятно, что произошло и почему премьер — так выглядит со стороны — упустил одного из самых преданных, лояльных, и, в общем, ценных людей в правительстве?

Песков: Потому что он, скажем так, допустил высказывание без необходимых уточнений и пояснений, несовместимое с постом, который занимал Кудрин в кабинете, который назначается указами президента.

Таратута: Премьер воспринял слова Кудрина как личное оскорбление, а не оскорбление президента Медведева?

ПЕСКОВ: СЛОВА О НЕСОГЛАСИИ С ПУТИНЫМ ИЛИ С МЕДВЕДЕВЫМ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ МОГУТ И НЕ ДОЛЖНЫ ТРАКТОВАТЬСЯ КАК ЛИЧНОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ.

КАЖДЫЙ РАЗ У МЕНЯ ВОЗНИКАЛО ЖЕЛАНИЕ ВОЙТИ, ОТКРЫТЬ НАСТЕЖЬ ДВЕРЬ И СКАЗАТЬ: «ЛЮДИ, ВЫ СУМАСШЕДШИЕ — ЭТО АССОЦИИРОВАТЬ С ПУТИНЫМ?!»

Таратута: Как они должны трактоваться?

Песков: Как неготовность или нежелание работать с тем или иным начальником. Но это не является личным оскорблением. И мне кажется, ошибочно это так воспринимать.

Геворкян: Вы видели Путина сразу же после того, как был уволен Кудрин? На его лице было написано огорчение?

Таратута: Досада?

Песков:

Нет, я не видел его лица.

Таратута: А Кудрину удалось встретиться с премьером до отставки?

Песков: Нет, после.

Геворкян: И вы не видели Путина после этого разговора?

Песков: Видел. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Монгайт: Профессионал.

Геворкян: Можно, я вам задам совершено человеческий вопрос сейчас, не политический?

Вот смотрите, мы с вами заседаем здесь на следующий день после смерти Василия Алексаняна, за три дня до дня рождения Путина, совпавшего, к сожалению, с убийством нашей коллеги Анны Политковской, за месяц до пятилетия истории с Литвиненко в Лондоне. Мой вопрос сейчас к Дмитрию Пескову, не к пресс-секретарю. Так или иначе, все эти печальные истории увязываются, по факту или в интерпретации, с именем вашего патрона. У вас никогда не было желания просто закрыть дверь и сказать: «Господа, все, дальше без меня»? Выйти из этого всего, потому что иногда кажется, что как-то чересчур?

Песков: Я понял ваш вопрос. Каждый раз у меня возникало желание войти, открыть настежь дверь и сказать: «Люди, вы сумасшедшие — это ассоциировать с Путиным?!»

Геворкян: То есть вы абсолютно ему доверяете?

Песков: Вы просто подумайте, о чем вы говорите? Это сродни тому безумию, когда мы читаем где-то, что это Белый дом в Вашингтоне стоял за 9/11.

Макеева: Безумие показывают по федеральным каналам.

Песков: Безумие, которое граничит… я не знаю с чем. Вот какое у меня возникает желание.

Геворкян: Ваше доверие к Путину абсолютно? Вы никогда ни в чем не усомнились?

Песков: Нет.

Геворкян:

Какой вы счастливый человек.

Песков: Да, я счастливый человек.

Макеева: Как вы видите дальше свое будущее, в том случае, — я опять оговорюсь, раз оговорка необходима, — если Путин действительно будет зарегистрирован как кандидат и будет избран президентом?

Песков: Я же себя не назначаю.

Монгайт: А кем бы вы хотели быть в этой ситуации?

Песков: Вы знаете, если честно, я еще просто об этом не думал. Очень трудно после администрации президента, после аппарата Белого дома работать где-то еще в госсекторе. Я не думаю, что я мог бы работать в частном секторе.

Монгайт: У вас такие связи, я думаю, вы будете нарасхват.

Песков: Я думаю, это не моя среда.

Макеева: А на Смоленской площади? Вам не интересно было бы снова вернуться к мидовскому прошлому, но уже в другом качестве?

Песков: Наверно, интересно. Я думаю, что, в крайнем случае, если выгонят отовсюду, туда меня всегда возьмут на работу.