Люди под Дождем. Избранные беседы за 5 лет

На моей памяти Михалков был на «Дожде» один раз. На интервью мы шли, как на заклание — все равно он нас сделает. Но у Оли случился приступ бронхита в прямом эфире — она безостановочно кашляла, а я, умирая от стыда, пыталась разговаривать с Михалковым на серьезные темы. В результате он расхохотался так, что его 5-минутный несмонтированный смех стал анонсом повтора нашей программы. Она стала хитом и показала Михалкова — человеком, а нас не совсем адекватными, но упорными ведущими.

Также в беседе принимала участие ведущая телеканала «Дождь» Ольга Шакина.

Программа «Музы» с Ольгой Шакиной и Анной Монгайт. Самое главное культурное событие последних майских дней для нас, пожалуй, — выход в прокат фильма Михалкова «Цитадель». И впервые в истории в нашей программе всего один гость — Никита Сергеевич Михалков. От каждого вашего фильма ждут откровения. От каждой вашей фразы ждут откровения.

Михалков: Какой ужас.

Монгайт: Трудно ли жить с такими завышенными — или просто очень высокими — требованиями аудитории?

Михалков: Вы знаете, важно же, кто завышает их и зачем. Потому что когда твою планку завышают для того, чтобы доказать, что ты не можешь взять высоту — это одно дело. Когда планку завышают для того, чтобы ты попытался ее взять, и ты берешь — это другое дело. Мне кажется, самое главное — не перепутать одно с другим, потому что если ты берешь на себя некую миссию, то ты ее и тащишь. Я, слава богу, этого не делаю, хотя, как вы прекрасно понимаете, огромное количество моих недоброжелателей как раз и завышает планку для того, чтобы доказать, что я ее не беру. А у меня и целей таких нет.

Шакина:

Никита Сергеевич, но, честно говоря, как ни относись к вам и к многочисленным вашим поступкам, любой ваш недоброжелатель — вам не ровня. Мы недавно обсуждали с критиком Ромой Волобуевым, что вы — такая титаническая фигура, и вам просто не с кем вступить в равный бой. Как вы себя чувствуете? Вы же один в поле воин. И я это говорю без всякой лести. Это правда.

Михалков: Вы понимаете, есть замечательная мысль, что Господь креста не по силам не дает. Тут очень важно, как ты сам к этому относишься. У меня нет желания с кем-то биться. Правда, правда, и не надо так хитро на меня смотреть!

Шакина: А вот мне кажется, что это не так.

Михалков: Я Весы по знаку зодиака.

Шакина: Хорошо, а у вас есть желание, чтобы вас кто-то уравновесил?

Михалков: А я зачем об этом должен думать-то? Вот вы можете представить, чтобы человек говорил: «Кто бы меня уравновесил?» Я живу своей жизнью, я делаю то, что мне нравится, хорошо ли, плохо ли.

Как бы ни пытались говорить, что, мол, кончился Михалков, дедушка старый, маразматик, — я делаю свое дело, и я за него отвечаю. И когда на моей картине, скажем, на «Цитадели», люди и смеются, и плачут, и потом выходят в слезах из зала — пусть они придут домой и напишут, что это говно. Но моя-то задача не в том, чтобы услышать, что про меня говорят.

Шакина: Отлично. Но тем не менее вы принимаете в расчет критические мнения? Читаете критику?

Я ЖИВУ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ, Я ДЕЛАЮ ТО, ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ, ХОРОШО ЛИ, ПЛОХО ЛИ. КАК БЫ НИ ПЫТАЛИСЬ ГОВОРИТЬ, ЧТО, МОЛ, КОНЧИЛСЯ МИХАЛКОВ, ДЕДУШКА СТАРЫЙ, МАРАЗМАТИК, — Я ДЕЛАЮ СВОЕ ДЕЛО, И Я ЗА НЕГО ОТВЕЧАЮ.

Михалков: Я читаю критику, но я не читаю то, что сегодня называется кинокритикой. Она вообще не имеет никакого отношения к искусству. И надо было закопать на пять метров в землю, и я буду с удовольствием поливать цветы. Дело в том, что они абсолютно не занимаются разбором. Для меня это само по себе неприемлемо, потому что меня интересует та критика, в которой существует созидательное начало. Тебе может не нравиться моя картина, но ты должен почувствовать хотя бы, как это трудно делать. Просто понять: два больших фильма и 13 серий для телевидения, которые не являются обрезками того, что не вошло в фильмы. Линии, сцены, повороты, совершено неожиданные для зрителей. Если ты к этому относишься с уважением, то можешь посетовать, что не вышло, не получилось, ошибка…

Монгайт: Это странная претензия к критикам: вы не умеете снимать кино, вы не можете почувствовать, как это трудно, — а они действительно не могут почувствовать… И поэтому вы, критики, не можете трезво оценить ситуацию.

Михалков: Дело даже не в этом. Они могут чувствовать или не чувствовать. Так бывает. Они не могут не видеть масштабы — так не бывает. Когда мне говорят: то-то или то-то плохо, у меня очень простой ответ на это: ребята, ну ладно, это плохо, а что хорошо тогда? А выясняется, что хорошо — то, что собирает деньги. Деньги собирают «Яйца судьбы». Ну?

Монгайт: Вы следите за тем, как собираются деньги? Важно ли вам это?