Люди с платформы №5

Ковер на полу имел проплешины, занавески неплотно закрывали окна, а в углу его спальни сырело пятно, очертаниями напоминавшее Африку. Но всякий раз, когда Пирс приносил домой новую подушку, набор тарелок или подсвечник, он радовался преображению своего жилища. Это был зримый прогресс.

Он сводил Тео и Минти в «ИКЕА». Дети были в восторге от такого приключения. Они упоенно сверялись с нанесенными на пол указателями (иначе в таком громадном магазине недолго и потеряться) и выбирали мебель для своей комнаты. Предметы интерьера были разными по стилю и далеко не модными, но детей это не волновало. Наоборот, чем проще, тем лучше. Успешную охоту за мебелью они отпраздновали в магазинном ресторане, как три мушкетера-покупателя, угощаясь шведскими фрикадельками и плитками молочного шоколада «Дайм».

Пирс скучал по Кандиде куда меньше, чем ему представлялось ранее. Он понял, что их отношения почти целиком держались на совместных обязательствах, устраиваемых приемах и общих задачах. И так — все годы. По странной иронии, время их наибольшей близости пришлось на период, когда Кандида тайно осуществляла свой разрыв с ним.

Его нынешние отношения с бывшей женой складывались вполне дружески. Ничего удивительного, после того как выяснилось, что у каждого из супругов рыльце было в пушку. Кандида тайком изменяла мужу с богатым соседом, а Пирс втихаря просаживал семейные финансы. Когда у нее намечалось свидание, она просила Пирса забрать Тео и Минти. Потом, как всегда, его упрекали, что еда, которой он кормил детей, перегружена сахаром и консервантами, а после того как отец позволял обоим ходить на головах, их никак не привести в норму. Но он никогда и не считал себя святым.

Пирса зачислили на программу переподготовки, которая начиналась со следующей четверти, а пока ему поручили вести уроки взамен отсутствующих учителей. Он знал, что значительная часть его педагогической работы будет состоять из воспитательных мер вроде того, чтобы оставлять нарушителей порядка в школе после уроков и пытаться вбить азы математики в головы учеников, которые мечтали стать звездами реалити-шоу и знаменитыми геймерами, но не видели никакого смысла в алгебре. И все же порой у Пирса появлялось ощущение, что некоторые его слова и поступки были отнюдь не напрасными. Возможно, ему удастся хоть немного изменить чье-то будущее. Это принесет ему значительно больше удовлетворения, чем прежняя работа, где он ворочал цифрами, делая богатых людей еще богаче и наживая себе язву желудка.

В тесной студии было очень душно. Пирса посадили в темном углу и велели не вмешиваться. Посередине, в свете прожекторов, стояли два маленьких кресла. Над ними на длинной штанге висел большой микрофон. В одном из кресел сидела Луиза — худенькая седая женщина из кейтеринговой компании, которая обслуживала агентство Эмми. Она согласилась на участие в записи лишь потому, что Эмми пообещала ей бесплатную рекламу их фирмы.

— Би говорит, что нельзя доверять тощему ресторатору, — прошептала Айона, наклоняясь к Пирсу. — Это такой же абсурд, как ожиревший тренер по фитнесу или консультант по семейным отношениям, погрязший в затяжном бракоразводном процессе. И еще она утверждает, что человек, который весь день готовит еду, но сам мало ест, вряд ли любит свое ремесло.

— Или сидит на кокаине, — ответил Пирс.

— Черт возьми, вы думаете, это как раз тот случай? — спросила Айона, с подозрением оглядывая Луизу.

— Нет, конечно, Айона, это всего лишь предположение.

Эмми стояла за штативом с навороченной студийной видеокамерой, надев большие наушники. Вид у девушки был сосредоточенный и невероятно профессиональный. Пирс узнал ее ярко-розовую юбку-карандаш. Та же самая юбка была на ней в день их знакомства… если можно назвать «знакомством» мгновения, едва не ставшие последними в его жизни.

— Айона, занимайте свое место, — велела Эмми.

Айона подошла к Луизе, представилась и села в свободное кресло, лицом к камере.

— Мотор! — как заправский кинооператор, произнесла Эмми.

— Всем доброе утро! — начала Айона, улыбаясь во весь рот. Ярко-красная помада на губах делала ее улыбку еще выразительнее. — Добро пожаловать на самый первый выпуск моей рубрики «Спроси Айону». Меня зовут Айона Айверсон, и сегодня у меня в гостях очаровательная Луиза. Рада вас видеть у себя на программе, Луиза!

Лицо гостьи застыло в натянутой улыбке.

— Благодарю вас, Айона, — тихим высоким голосом ответила она. — Приветствую всех зрителей! — И нервно помахала рукой в сторону камеры.

— Итак, Луиза, расскажите, что привело вас сюда, — предложила Айона.

— Хм… я хотела… я хотела спросить вас… о… — (Пирс затаил дыхание. Сумеет ли первая гостья Айоны дойти до конца фразы?) — Об изменении.

Казалось, последние два слова выкатились из горла Луизы сами собой.

— О да. О том самом изменении, — подхватила Айона. — Не странно ли, что мы называем это так? Словно бы, достигнув определенного возраста, мы превращаемся в вервольфа или в Человека-Паука!