Люди в летней ночи

«Тогда пошел Веспасиан по приказу Цезаря на Галилею, которая была богатой провинцией и густо населенной, грабил ее, разорял и жег все так, что грабежам, разорению и пожарам не было ни конца, ни краю. И убили там множество иудеев: за один раз пятьдесят тысяч крепких мужчин, набранных в солдаты, и кроме того женщин, детей и другого народа. И не было пощады ни молодым, ни старым, ни беременным женщинам, ни младенцам в колыбелях. Одним мановением руки Веспасиан обратил в рабов шесть тысяч молодых мужчин и послал их в Акайю, срыть узкий перешеек между двумя морями. В рабов превратили тридцать тысяч иудеев-солдат, а пятьдесят тысяч покончило с собой, бросившись в отчаянии с высокой скалы… Затем завоевал он их город Гадар и с бывшим у него в подчинении военачальником Плацидусом убил почти тридцать тысяч убегавших из города жителей и две тысячи взял в плен, а остальной народ, спасавшийся бегством, бросился в воды реки Иордан, и трупы утопших несло течением вниз, в озеро Асфальт, прозываемое Мертвым морем».

В тихой по-воскресному избе девочка продолжала читать. Отец лежал на кровати и слушал. Силья читала и читала, останавливаясь и переводя дыхание порой в неподходящих местах, пока не добралась до конца:

«И потому пусть никто не думает, что зло может остаться безнаказанным, ибо безбожникам воистину будет то, что случилось с Иерусалимом. Об этом положено нам думать со всей серьезностью и запечатлеть в сердце своем, покаяться в грехах и обратиться с истинным чувством ко Христу. Аминь».

Дочитав до этого места, Силья быстро перелистала оставшиеся страницы до конца и, словно освобождаясь от всего, стала читать там, как детскую считалку: «Явись, Исусе, к нам сюда — Коль дочитаю до конца — И вознести дозволь хвалу — Во славу Господа Отца — Нас к вере чистой призови — И Святый Дух для нас яви — Чтобы нам праведными быть — И ближнему добро творить — В трудах терпенья нам пошли — Чтоб крест нести достойно свой — И жажду духа утоли — Ты этой книгой золотой». И затем еще добавила: «И да славен будет Господь во всем».

Затем деревянный переплет книги со стуком захлопнулся. Отец оставался в кровати неподвижно, словно желая лучше прочувствовать услышанное. А у Сильи пылали щеки, какое-то время она в растерянности ходила взад-вперед по комнате, будто вспоминая, что же ей делать дальше. Во дворе продолжалось все то же тихое, оттепельное воскресенье. И хотя полдень давно уже минул, но в воздухе, на земле и среди ветвей было еще много света и очарования. Силья покрыла голову платком и натянула рукавицы, выжидая, скажет ли что-нибудь на это отец. Но отец все также лежал на спине, закрыв глаза, слегка откинув голову назад, так что Силья видела его подбородок, дырочки ноздрей и глазные впадины. Увиденное так лицо казалось странно чужим. И Силья как бы убежала от него, выскочила во двор и, встав там без долгих раздумий на лыжи, скатилась вниз на берег и на лед.