Люди в летней ночи

Барышня Лаура, дочь профессора, была стройной блондинкой, в глазах которой всегда поблескивало одно и то же трудновато объяснимое выражение. Она никогда не горячилась, ее желтоватые, вьющиеся на висках волосы наводили на мысль, что все чувства были уже пережиты за нее прежними поколениями. Никто никогда не замечал, чтобы она вздыхала по какому-нибудь молодому мужчине. Но теперь вышло так, что поселившийся в Раухале Армас явно привлек ее внимание; даже Силье случилось слышать, как барышня не раз рассказывала что-то о нем и за завтраком, и когда пили кофе. Вскоре этот молодой господин и сам появился в Рантоо. Он был бойким юношей, и профессор охотно беседовал с ним.

Таким Силья и увидела его впервые. Ей довелось принести что-то в ту комнату, где проводили время господа. Молодой человек сидел за пианино и старался что-то сыграть, барышня Лаура стояла рядом и пела. Но именно в тот момент, когда в дверь вошла Силья, их музицирование оказалось нарушенным, молодой господин обернулся и посмотрел. Вошедшая служанка сделала ему легкий книксен, как ее научили делать гостям. Она была в том самом темно-красном платье, о котором профессор сказал, что оно идет ей и она в нем выглядит лучше, чем это было бы позволительно для служанки.

Вернувшись после этого в кухню, Силья выглядела и вела себя так, словно ее подменили, — в кухне как раз находилась София, которая и заметила ее состояние. Девушка хихикала и болтала всякий вздор. София, человек опытный, подумала, что знает причину этого. Поставив на стол посуду, которую держала в руках, Силья в бурном порыве радости кинулась Софии на шею. Мгновение спустя она вновь занялась своей работой. «Тут так замечательно», — сказала она Софии, словно хотели оправдать свой только что совершенный поступок лишь хорошим настроением. Помогая затем Силье мыть посуду, София, как бы невзначай, рассказывала, что знала, о дачниках, живших в Раухале нынешним летом. «Этот господин Армас красив, и утончен, и весел — небось и ты заметила, как сверкают его зубы, когда он говорит или улыбается. Похоже, Лаура на него малость поглядывает».

Гости ушли, и София помогала Силье, пока все не было приведено в порядок. Об этом ее попросила барышня Лаура, придя в кухню. София ушла лишь после того, как все поужинали и было убрано со стола. Силья пошла ее провожать, не видя к тому никаких препятствий и даже не спросившись, столь возбуждена она была дневными происшествиями. София хорошо понимала ее и любезно разрешила ей повиснуть на своей руке. Про себя же она решила предупредить Силью против такой горячности, как только представится мало-мальски подходящая возможность.

После этого вечера в жизни Сильи осталось одно-единственное стремление. Правда, она выполняла каждодневную работу тщательнее, чем раньше, и допоздна не ложилась спать, если могла приготовить что-нибудь с вечера на завтра. Барышне Лауре она прислуживала особо старательно и, находясь поблизости, наблюдала за ней долго и серьезно. Не проходило и нескольких минут, чтобы она не поглядывала на дорогу в Раухалу. Она могла быть почти уверена, что незамеченным ею никто не мог пройти из Раухалы в Кулмалу. Случалось, по этой дороге шел Армас, иногда один, иногда в обществе женщин. Иной раз он провожал барышню Лауру до ворот Рантоо и затем поворачивал обратно к себе. Но в тех отдельных случаях, когда он входил во двор, Силья испытывала отвращение к своей работе, которую она не могла отложить. И хотя потом, уже увидев, что молодой господин вернулся в свое жилье, она, покончив с делами по хозяйству, все же выходила прогуляться по деревенской дороге, но шла не в сторону Раухалы, а к Кулмале, куда, она видела, ходил ион.

Однажды все же случилось, что Силья пришла в Кулмалу по делу и вовсе не надеясь кое-кого там встретить. София как раз ставила чашки для кофе на поднос, покрытый белой чистой салфеткой. Это означало, что гость почетный, и София велела Силье идти в гостиную. «Там…» — сказала София многозначительно и открыла дверь, ведущую из кухни в гостиную. Силья уже вступала туда, полагая, что там какая-нибудь хозяйка хутора, но… В кресле-качалке сидел тот, имя которого она знала и который на сей раз прошел в Кулмалу не замеченным ею.