Люди в летней ночи

Между постройками можно было увидеть даль, деревню и озеро за нею, где обычный дневной свет становился сверкающим. Но когда она посмотрела туда, глаза быстро стало слепить и появилось чувство усталости. Откуда-то с поля доносился голос пахаря, понукавшего лошадь, это было так близко, что она узнала пахаря по голосу… Удивительно, что она вот так, без дела, обретается тут, во дворе, будничным днем в горячую трудовую пору и никто, проходя мимо, не выкрикнул ей ни одного распоряжения. Хотя жизнь ее день ото дня становилась вроде бы все красивее и яснее и хотя эта жизнь стала несравненно возвышеннее, чем у тех, что там и тут трудятся изо всех сил и заставляют трудиться других, она все же в таком состоянии, что не может ничего делать сама. Где-то в глубине сознания это противоречие казалось далеким, мерзким и гнетущим.

Она двигалась вперед, дошла наконец до баньки-сауны, трухлявые нижние бревна сруба которой полностью скрывала пышная крапива. Окошко предбанника было почти на уровне крапивы, однако же солнце светило в его зеленоватые, залатанные дранкой квадраты. Было довольно приятно вот так, в первой половине дня, войти в сауну. Вспомнились времена, когда она была маленькой девчушкой… Но окно здешней сауны было на теневой стороне, и тут противно воняло сыростью; на оторванной доске пола видны были засохшие пятна крови, тут пускали кровь…

Но в маленькую каморку при сауне светило солнце, и ее наполнял сладковатый запах, подобный тому, какой издает старое некрашеное дерево. Силья вошла и присела на низкую кривоногую табуретку, почему-то выставленную туда. Там валялись в беспорядке и другие вещи, была даже старинная деревянная кровать без досок ложа.

Заметив, как бродила Силья и что она долго не выходит из сауны, хозяйка пошла по ее стопам взглянуть, и чем дело, и открывала те же двери, которые только что открывала Силья. Миленькие глазки хозяйки опять глядели злобно, это была такая же злость, какую испытывает посредственный человек, видя нечто — пусть даже мелочь, — чего сам он никогда не сделал бы. Зачем же она сюда-то привала и что ее заманило?.. И хозяйка сразу же подглядела, не найдется ли тут — да, такого, что плохо лежит, хотя за Сильей ничего подобного не замечали, но кто знает, что ей может взбрести, коль неизвестно, долго ли еще проживет — может, например, попытаться что-нибудь всучить Сантре Мякипяя, чтобы та подольше ее замещала или взяла бы к себе, если нельзя будет находиться здесь. Хозяйка была тугодумна, но успела сплести эту цепочку размышлений за то время, пока глаза шарили по сторонам.

— Я подумала, — сказала Силья, — что из этого может получиться больничный покой для меня.

Уши ее слыхали, что рот действительно произнес это. Но она ведь ничего такого не думала — и особенно заставило ее вздрогнуть то, произнесенное ею: больничный покой. Но с другой стороны, она чувствовала сейчас, что именно так ей годилось и думать и говорить.

— Кто же тебе сюда будет еду подавать? — спросила хозяйка, поднимая деревянный подойник, с которого соскочили обручи.

— Да мне ничего не надо, немного молока только, — продолжала Силья. — И не обреталась бы в людской, если болезнь моя такая плохая, там ведь и дети.

По лицу хозяйки было видно, что в мыслях ее произошла заминка. Она ничего на это не ответила.

— Тут и кровать есть, без дна, правда, — продолжала Силья. — Позволили бы Сантре тут прибраться немного, уж я из своего жалованья буду платить, сколько хватит…

— Нет, Сантру я сюда возиться не пущу, могу и сама прибраться тут, если уж так. Хм, не знаю, что на это хозяин скажет, но теперь пойдем все-таки отсюда.

Хозяйка подалась прочь, шагая быстрее Сильи.

Силья смогла перебраться в комнатку при сауне, где произвели уборку и навели порядок. Силья и сама помогала, по мере своих сил. Комнатка получилась такая славная, что хозяйка сочла нужным сказать: «Я бы теперь и сама сюда переселилась». На что Сантра Мякипяя мимоходом заметила: «Чай, эта прелесть уж скоро перейдет от Сильи хозяйке». Замечание выражало сочувствие Силье.

Приведение в порядок этой комнатки было такой праздничной деятельностью, что когда наконец было готово, мысль о переселении сюда показалась новоселке слегка странной. Но Силья все же настолько была утомлена, что прилегла на кровати, вроде бы ненадолго. Но так, в одежде, она и проспала там до самого вечера. Вечером она пробудилась словно лишь для того, чтобы раздеться, как обычно, отходя ко сну. Однако утром она уже не встала с постели, чтобы одеться. Она теперь слегла окончательно. Рассказ о Силье приближается к концу, приближается к тому событию, о котором говорилось вначале и которое послужило причиной всего этого повествования.