Люди в летней ночи

В усадьбе священника непонятно почему в такую рань пробудился старый пробст, столь старый, что уже впал в детство и плоховато соображал, особенно по утрам, едва проснувшись. В одной рубашке он подошел в своей комнате к окну, посмотрел мгновение на прекрасное тихое утро и подумал о природе, возносящей Господу славу. Затем, сентиментально вздыхая, он засеменил обратно в постель. Угловая комната пробста была в той части главного здания усадьбы священника, где старательно выложенный каменный фундамент был выше всего. Зато та сауна в Киерикке, как уже упомянуто, и вовсе не имела каменного фундамента; если и были когда краеугольные камни, то они ушли в мягкую землю. Бревна нижних венцов были уже трухлявы, окошко слегка покосилось… но и через него солнце все равно светило внутрь на кровать умирающей.

За свою недолгую жизнь Силья видела солнца столько же, сколько и другие люди на ее родине. Но те существа, что заканчивали свою уничтожительную работу в ее юном теле, не терпят прямого солнечного света. Ах, если бы солнечный свет смог в свое время вместе с вдыхаемым воздухом проникнуть во все твои ткани и внутренности, дитя человеческое, и сделать то, что он делает с поверхностью кожи! Но в могилу солнце не светит, а те крохотные-прекрохотные, похожие на палочки существа, они — представители могилы. Да ведь и могила — для них это тоже жизнь.

Уже ведь и Хильма мать Сильи — умерла, бедняга, от того, что ее одолели эти микробы. Многочисленные жизненные невзгоды слишком ослабили ее, и она не смогла оказать им сопротивления. Силья же почти не знала бед в жизни, бывали лишь краткие моменты душевной боли, но и они обычно легко обретали поэтический ореол. И лишь плоть ее чахла и истощалась, словно почтительно уступала все больше места для души. И до последнего мига, пока Силья еще находилась в сознании, эту душу заполняла прекрасная любовь. И величайшее чудо, милосердное устройство природы, выразилось в том, что она до самого конца ни разу не поймала себя на мысли, что вот я сейчас умру, так никогда и не достигнув того, о чем мечтала. Наоборот, ее угасающая душа чувствовала в самом конце, что полностью сливается с душой своего милого друга. То была прекрасная мужская душа, и лишь настолько затуманилось сознание Сильи в последний момент, что она не поняла, была ли то действительно душа ее друга, с которой соединилась ее душа, или же отец — возникший в воображении в самом цветущем своем возрасте — взял ее на руки, держал и смотрел при этом куда-то с гордой радостью победителя во взгляде. Так или иначе, все равно ей стало хорошо…

Так закончилась повесть о последнем побеге старого родового древа и история этого рода, которая случайно оборвалась в это время, — но ведь они обрываются во все времена. Однако же эти древа не такие, как деревья в лесу. Не бывает окончательной смерти рода; если бы существовала возможность видеть без помех сквозь времена, то можно было еще увидеть ответвления всех родов, существующие до сих пор. И род Салмелусов наверняка борется, побеждая и терпя поражения, в самом наилучшем, зрелом состоянии и в нынешнем году, когда доведены до конца наше изображение и рассказ. Заглядывая в очень далекое прошлое, можно сказать, что все мы из одного и того же рода и, стало быть, можем отдать почести борьбе наших сородичей во все времена. Так и ты, читающий эту повесть, возможно, через очень много лет после нас можешь воздать должное нашей борьбе.

Эта естественная энергия жизненной борьбы — лишь знак, смысл и значение которого нам позволено да и необходимо исследовать всегда.

Зарисовки разных лет

Уездный суд

На этой неделе я несколько раз присутствовал на сессии уездного суда; здание суда находится недалеко от моего дома, судьи все знакомые, вот и наведываюсь туда. К тому же меня довольно часто просят помочь при составлении завещаний, и потому мне с моей хозяйкой опять же время от времени приходится присягать в суде, что в тот момент, когда супруги ставят свои закорючки под завещательным распоряжением, они находятся в здравом уме и делают это по доброй воле. Довольно рискованное дело — заверять присягой вещи столь относительные.