Людовик XV и его двор. Часть вторая

Польша, которая прирастет за счет земель, отнятых у русских;

Венгрия, которая прирастет за счет части Австрии, Тироля, Каринтии и земель, отнятых у турок.

Четырьмя республиками станут:

Итальянская республика, которая будет состоять из всей Северной Италии, заключенной между Ломбардией, папскими владениями и Венецией;

Венецианская республика, которая прирастет Сицилией;

Гельветическая республика, которая прирастет областью Франш-Конте;

и, наконец, Бельгийская республика.

Все эти государства должны были иметь совместный верховный совет, которому надлежало поддерживать всеобщий мир, предотвращать распри, выносить решения по поводу споров, оборонять границы, руководить военными действиями против тех, кто будет объявлен общим врагом, и, наконец, заботиться о безопасности, благосостоянии и процветании всего этого сплоченного союза.

Знал ли Равальяк о глубокой любви к человечеству, таившейся в сердце, которое он пронзил на углу улицы Железного ряда 14 мая 1610 года?

Так вот, эта вынашиваемая Генрихом IV мечта об ослаблении Австрии, ставшая планом, а порой делавшаяся реальностью в руках кардинала Ришелье и Людовика XIV, была отброшена Людовиком XV из-за рокового влияния г-жи де Помпадур.

И в самом деле, этот Австрийский дом, ничем не прославленный и почти никому неизвестный три с половиной века тому назад, возвысился в монархии Карла V лишь потому, что постоянно боролся против всех начал свободы. В этой борьбе он потерял Швейцарию, Голландию, Испанию и Неаполь; однако его подданными еще оставались венгерцы, богемцы, брабантцы, тосканцы и австрийцы. Его господство еще простиралось от Турции до Филипсбурга, от Атлантического океана до Средиземного моря.

Он был уже далеко не тем, чем являлся за двести лет до этого, но был еще куда сильнее того, чем ему предстояло стать.

На какое-то время, в 1738 году, вся эта империя свелась к одной лишь Венгрии, и Германия облегченно вздохнула.

Мария Терезия увидела перед собой бездну, оценила ее глубину и, вновь обретя могущество, поняла, что сохранить это могущество ей удастся лишь с помощью Франции.

Но разве была вероятность победить присущую Франции инстинктивную неприязнь к Австрии и доказать неправоту политики трех людей такого масштаба, как Генрих IV, кардинал Ришелье и Людовик XIV?

Вдобавок, разве противниками Марии Терезии не были король, дофин, министры, да и весь французский народ?

И кто же должен был стать ее союзником в подобной борьбе?

Госпожа де Помпадур.

Госпожа де Помпадур, дочь г-на Пуассона, приказчика, который едва не был повешен, гризетка, которой невероятно посчастливилось, когда она в первом браке вышла замуж за откупщика, — союзница Марии Терезии, дочери и наследницы цезарей!

До чего же удивительное дело политика и как же уравнивает сословия свойственный ей эгоцентризм!

Хотя г-жа де Помпадур уже почти поднялась до уровня Людовика XV, на сколько еще ступеней предстояло опуститься Марии Терезии, чтобы оказаться вровень с г-жой де Помпадур!

Однако Мария Терезия собственноручно написала письмо этой женщине и в нем назвала ее своей кузиной.

Этот союз Франции с Австрией был настолько странным, настолько неслыханным, настолько маловероятным, что, когда г-н фон Кауниц, австрийский посол в Ахене, впервые заговорил с г-ном де Сен-Севереном о том, чтобы г-жа де Помпадур была послана в этот город, дабы любой ценой заключить мир, г-н де Сен-Северен отказался потворствовать подобному замыслу.

Но, едва только Мария Терезия сообщила своей кузине о планах союза двух держав, г-жа де Помпадур, менее искушенная в политике, чем Генрих IV, кардинал Ришелье и Людовик XIV, соблазнилась тем, что ее, которую Фридрих именовал не иначе, как Юбкой II, будет называть кузиной Мария Терезия.

Ну и что же нужно было сделать, чтобы прийти к этому союзу Франции и Австрии?

Да пустяк, с точки зрения фаворитки: отправить в отставку старых руководителей министерств, все еще питавших по отношению к Австрии предубеждения Людовика XIV, кардинала Ришелье и Генриха IV, и поставить во главе министерства иностранных дел человека ничтожного или безгранично преданного ей.

Такого рода, как Польми, Руйе, Мора или Беррье.

Наиболее опасным противником для нее был г-н де Морепа, который придерживался раз и навсегда установленных представлений, и в этих представлениях Австрия была природным врагом Франции. Сам он был человек занимательный, и Людовик XV любил его; ежедневно встречаясь с королем, он обладал сильным влиянием на него. Кроме того, министра очень сильно любил дофин, а дофин — и это знали все — был врагом Австрии; возможно, он и умер из-за этой своей враждебности.

Господин де Морепа имел неосторожность сочинить эпиграмму и был отправлен в ссылку.

Мы рассказывали также о том, как был отправлен в ссылку г-н д'Аржансон.

Господину де Машо было велено подать в отставку.

Помимо противодействия, которое д’Аржансон мог оказывать политике фаворитки, откуда еще проистекала ее ненависть к нему?

Скажем об этом.