Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света

Мы уже оговаривались, что далеко не все постройки Людвига II в прямом смысле слова являются замками; называть их так — лишь дань традиции. В большинстве своем это не замки, а дворцы; строго говоря, замком можно назвать лишь Нойшванштайн. «Замок» Шахен — это даже и не дворец, и не вилла, а просто высокогорное деревянное двухэтажное шале, с виду совершенно не похожее на королевское жилище. Комнаты первого этажа по меркам других творений Людвига выглядят довольно скромно; стены отделаны резными панелями из кедра, какого-то одного определенного стиля в оформлении не наблюдается. Зато атмосфера второго этажа магическим образом переносит посетителей с альпийской вершины в сказочный мир Востока.

Людвига II давно привлекала восточная культура, особенно архитектура, и он мечтал создать нечто подобное при своем дворе (кстати, к тому времени увлечение короля Востоком уже нашло воплощение в Индийском павильоне в Мюнхенской королевской резиденции). Турецкий зал Шахена, занимающий целиком второй этаж, вполне может соперничать по роскоши отделки, к примеру, с Мавританским павильоном в Линдерхофе, о котором еще пойдет речь. Окна зала с цветными витражами создают волшебную игру света; мебель богато украшена золотой инкрустацией; павлиньи перья, обилие мягких подушек словно воплощают собой грезы по сладкой восточной неге.

Собственно, для отдохновения Шахен и был построен. Людвиг любил здесь бывать в непринужденной обстановке, покуривая один из кальянов своей богатой коллекции (часть ее экспонатов ныне хранится в Музее Людвига II в Херренкимзее) и уносясь мечтами то во дворцы турецких султанов, то на романтические горные вершины родной Баварии — Шахен удачно сочетал в себе оба этих образа. Ощущение покоя и неги, видимо, настолько впиталось с дымом королевского кальяна в атмосферу Шахена, что чувствуется даже теперь. Приют забвения был найден!

Но и основное строительство не останавливалось. Мы уже говорили, что сердце Людвига II было верно трем основным идеалам, каждый из которых получил воплощение в одном из трех замков, построенных королем. Нойшванштайн стал символом идеалов романтического Средневековья; в нем «живут» не столько вагнеровские герои, сколько их древние «предки». В замке Херренкимзее, о котором мы вскоре будем говорить, олицетворена абсолютная королевская власть, тот идеал монархии, достичь которого Людвигу II было изначально не суждено… Линдерхоф стал памятником двум кумирам Людвига II — Рихарду Вагнеру и Людовику XIV. Причем именно здесь можно не только увидеть, но и почувствовать, как в душе короля композитор постепенно уступал «лидерство» французскому монарху.

Интересно отметить, что Людвиг восхищался в своих кумирах только идеями, носителями которых они являлись. Как и в случае с актерами, «всё человеческое» было ему абсолютно чуждо. Людвиг не старался слепо копировать их образ жизни, их вкусы, их пристрастия, что происходит обычно с «талантами и поклонниками». Карл Теодор фон Хайгель подметил, что во многом они даже были антиподами: «Какое сходство было между Людвигом II и Людовиком XIV? Людовик XIV любил охоту, карточную игру и женщин. Людвиг II никогда не охотился, не играл и был равнодушен к женской красоте»^{110}

.

Отвращение Людвига II к охоте было общеизвестно. Мы уже отмечали, что в ранней юности он отдал дань этой забаве, скорее, подчиняясь влиянию графа Ла Розе, своего воспитателя. Очень скоро Людвиг не просто разочаровался, а буквально возненавидел охоту. Более того, приезжая зимой в Линдерхоф, король ходил в лес и собственноручно кормил хлебом встречавшихся ему на прогулке диких коз, доверчиво подходивших к нему, или же оставлял им корм на дорожке. Проливать кровь живых существ ради удовольствия казалось Людвигу отвратительным. И это в то время, когда высший свет и Баварии, и всей Европы не мыслил себя без охоты. Страстным любителем этой жестокой забавы был, в частности, принц Луитпольд; можно сказать, олицетворением охотника-маньяка являлся австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд, племянник императора Франца Иосифа, превративший свой чешский замок Ко-нопиште фактически в склеп из чучел, рогов, черепов и других охотничьих трофеев. Право же, невольно возникает мысль, что его убийство в Сараеве в 1914 году было вполне заслуженным…

Любовь к природе позволяла Людвигу II видеть и глубоко чувствовать ее красоту. Для своих будущих замков он выбирал самые живописные уголки родной Баварии. При этом король очень бережно относился к природному ландшафту, следя, чтобы во время строительства не было спилено ни одного лишнего дерева.