Люся, которая всех бесила

— Кто ворчит в Новый год, у того денег не будет, — крикнула Нина Петровна. — Люсенька, ты бы позвонила Николаю Ивановичу и пригласила его в гости. Вдруг у человека нет планов на новогоднюю ночь, бывает же такое.

— Этого еще не хватало! — ожидаемо отреагировал Ветров.

— Ну, бабуля, принимай дерево, — раздался голос кимора Стаса.

Господи, когда Нина Петровна его-то успела припахать?

— Я не буду вставать, — объявила Люся, — к черту все эти новогодние затеи.

— Объясни мне, — попросил Ветров, — бабушка боится незнакомцев или нет?

— По одному она может их переносить. Наверное. Я уже ни в чем не уверена. И вообще, разбирайся со своей бабушкой без меня!

Кажется, это называлось откатом.

После долгих недель нервного перенапряжения психика Люси отказывалась функционировать.

Она нуждалась в спячке.

— Вот что, — решительно заявил Ветров, — пойдем-ка мы с тобой прогуляемся.

— Куда? — простонала Люся. — Там зима. Там холодно.

— Вставай-вставай. Когда ты в последний раз просто гуляла по улице?

— Летом, как и все нормальные люди!

— Ты, радость моя, — шепнул он ей на ухо, — к нормальным людям по-любому не относишься. Так что пошли.

На улице было солнечно, морозно и людно.

Все куда-то бежали с таким озабоченным видом, как будто опаздывали на сверхважное мероприятие.

Люся шагала, одной рукой крепко опираясь на трость, а другой — на Ветрова.

У нее было что-то вроде панической атаки.

Идти по улице без охраны?

Как странно и непривычно.

— Ты уверен, — спросила она, — что в исследованиях описан мой оборот? Синичке точно больше от меня ничего не нужно? Может, она хочет еще что-то выяснить или доказать?

— Вряд ли у нее это получится из СИЗО.

— А «Явь»?

— С этим разбирается прокуратура. Выдыхай уже, Люсь.

— Куда мы вообще идем?

— Давай позавтракаем где-нибудь.

— Где-нибудь, где нет твоей бабушки? Ты серьезно собираешься дуться на нее?

— А ты нет? Куда подевалась твоя злопамятность, которая так нравилась мне?

Люся остановилась, заглядывая в его лицо. На них немедленно кто-то налетел.

— Что еще? — спросила она требовательно. — Злопамятность, ладно. Стрессоустойчивость, это ты уже говорил. Может, аномальная живучесть?

Ветров ухмыльнулся.

— Безусловно, — лениво согласился он. — Твоя аномальная живучесть в конце концов вошла в фундаментальные исследования стрессовых оборотов нижних архов. Это именно то, что заводит мужчину.

— Ты думаешь, это смешно?

— Я думаю, что ты паникуешь и срываешься на мне, — мирно ответил Ветров. — Ты всегда нападаешь, когда тебе не по себе.

— Когда это я на тебя нападала? — поразилась Люся.

Он засмеялся.

Это было красиво — снежинки на его вязаной шапке, солнечный свет на ресницах, по-утреннему гладко выбритое лицо, прищуренные от смеха глаза, низкие перекаты в его голосе.

Люся неожиданно сама для себя обхватила его лицо ладонями в пушистых варежках и поцеловала.

Ну просто потому, что могла.

Целоваться посреди улицы на морозе было так по-студенчески, глупо, сладко, холодно, бестолково, что у нее заходилось сердце.

Трость упала и куда-то укатилась, и Люся не стала ее поднимать.

Они нашли небольшую пекарню, где пахло кофе и подавались пончики.

Ветров заказал их целую гору — с клубничной и шоколадной начинкой, с вареной сгущенкой и орехами.

И две огромных чашки капучино.

— Почему ты болтаешься со мной по городу? — спросила Люся. — 31 декабря — рабочий день.

— Потому что сегодня воскресенье.

— Правда? — кажется, она совсем потерялась во времени. — И что дальше? Ты получишь свое повышение?

Ветров поморщился.

— Мне и на моем месте неплохо, — ответил он прохладно. — Может, получу звездочку на погоны, но не уверен. По правде говоря, мне не нужны подачки от Китаева.

— Ну здрасьте. Разве ты не ради своей карьеры терпел меня столько времени? — Люся ощутила вспышку мгновенного раздражения, как и всегда, когда он принимался за свое дурацкое соревнование с Великим Моржом.

— Терпеть — неправильный глагол, — ответил он, смягчившись, — я вернулся в город в основном потому, что изрядно напортачил в предыдущем. Хотелось сменить обстановку, знаешь.

— Вау, — Люся с любопытством подалась вперед, — что же ты натворил, зайчик?

— Ну, я был моложе. Задиристее. Неуживчивее.

— Ах вот как, — усмехнулась она. — То есть мне досталась более зрелая и приятная версия тебя?

— Что-то вроде того, — Ветров жевал пончик, задумчиво глядя на Люсю. — Я переругался со всеми, с кем только мог. С прокурором. С начальниками видовой и гражданской полиции, главой следственного комитета. Я уж думал, что вот-вот вообще вылечу из органов, когда явился твой Китаев. Он предложил мне хороший пост, гораздо более крутой, чем я когда-либо рассчитывал. А взамен попросил позаботиться о твоей безопасности. Он даже не пытался особо скрывать характер ваших отношений, там только дурак бы не догадался. Людмила Осокина, журналист. Я помнил это имя еще с тех времен, когда ждал суда. Я погуглил тебя и выяснил, что ты сделала на проблемах моей семьи неплохую карьеру. Понятно стало и то, что за всеми неприятностями пятнадцатилетней давности стоял старинный друг нашей семьи, Олег Степанович Китаев. Очень интригующий расклад.