ЛоГГ. Том 2. Амбиции

Когда осведомители донесли эти слова до ушей герцога Брауншвейга, он впал в ярость и приказал арестовать Ансбаха, но, оценив его достижения и популярность, решил ограничиться заключением коммодора под стражу, а не казнить его.

Меркатц обратился к герцогу с просьбой об аудиенции, надеясь добиться освобождения Ансбаха и отмены планов ядерной бомбардировки, но был проигнорирован.

Герцог Брауншвейг перешёл к исполнению плана своей мести.

VII

Солдат родом с Вестерланда сбежал из крепости Гайесбург и перешёл в стан Райнхарда накануне ядерного удара.

Выслушав его, Райнхард собирался отправить флот к Вестерланду, чтобы предотвратить нападение, но Пауль фон Оберштайн, начальник его штаба, убедил его, что не стоит этого делать.

— Я считаю, что мы должны позволить этому безумцу, герцогу Брауншвейгу, осуществить своё зверство, — сказал он холодно. — Получив записи этого акта, мы докажем варварство аристократов. Что, несомненно, приведёт к тому, что граждане и рядовые солдаты их армии переметнутся на нашу сторону. Это будет гораздо эффективнее, чем просто предотвратить нападение.

Златовласый молодой человек не знал, что такое страх, но даже он отшатнулся, услышав эти слова.

— То есть, вы хотите, чтобы я сидел сложа руки и ничего не предпринял, в то время, когда гибнут два миллиона человек, среди которых женщины и дети?

— Если эта гражданская война затянется, погибнет ещё больше людей. А если аристократы одержат победу, подобные трагедии произойдут ещё много раз. Позволив всей Империи узнать об их жестокости, мы покажем, что они не имеют права на власть…

— Значит, вы предлагаете мне закрыть глаза?

— Сделайте это ради двадцати пяти миллиардов жителей Империи, ваше превосходительство. И ради скорейшего установления вашего господства.

— …Я понял.

Райнхард кивнул. Но его лицо утратило свой уникальный свет. Если бы только Кирхайс был рядом с ним. Он бы никогда не посоветовал таких жёстких мер.

По поверхности Вестерланда было разбросано более пятидесяти оазисов. Помимо них, от горизонта до горизонта простирались лишь красновато-бурые скалы, бледно-жёлтые пустыни и белые солёные озёра, где не было ни одной живой души.

Это означало, что поражение ядерными ракетами каждого из оазисов может привести к полному геноциду двух миллионов жителей планеты.

В тот день в одном из оазисов состоялось собрание. Хотя им удалось прогнать дворян, но у повстанцев не было планов насчёт того, что же делать дальше. Куда им двигаться? Как обеспечить мирную жизнь и благополучие своих людей? Это были основные вопросы повестки дня. Для тех, кто давным-давно не участвовал в свободном обсуждении, живя под властью дворян, это собрание само по себе было большим достижением и, следовательно, поводом для праздника.

— Разве маркиз Лоэнграмм не союзник всех простых людей? Давайте попросим его защитить нас.

Когда это предложение было высказано, из толпы собравшихся послышались возгласы одобрения. Это была их единственная надежда. Когда обсуждение успокоилось, один из детей, сидящий на руках матери, показал пальчиком в небо.

— Мамочка, а что это?

Люди подняли глаза и увидели нечто, похожее на траекторию падения метеорита, по диагонали пересекающую кобальтовое небо.

Ярко-белая вспышка залила всю сцену.

Сразу после этого над горизонтом поднялся красный купол, быстро расширившийся до высоты в десять тысяч метров, прежде чем превратиться в грибовидное облако раскалённого пепла.

Ударная волна обрушилась на них, как раскалённое цунами, двигающееся со скоростью семьдесят метров в секунду и с температурой, превышающей восемьсот градусов Цельсия, сдирая по пути верхний слой почвы, скудную растительность, здания и тела людей.

Одежда и волосы вспыхивали, обожжённая кожа пузырилась… Крики детей, сгорающих заживо, повисли в палящем воздухе, а затем внезапно умолкли… Голоса матерей, зовущих своих детей, и отцов, испуганных за свои семьи, вскоре тоже исчезли…

Огромное количество грязи поднялось высоко в воздух, превратившись в водопад песка, осыпавшийся на землю, хороня под собой два миллиона обугленных трупов.

Молодые офицеры, следившие за экраном, вскочили со своих мест, их лица побледнели, многих начало тошнить. Никто не мог обвинить их за это. Все молчали, их взгляды были прикованы к изображению, присланному разведывательным зондом. Только теперь они осознали, что нет ничего столь же сильно попирающего законы Вселенной, чем убийство беззащитных.

— Мы разошлём эти кадры по всей Империи. Даже дети поймут, что справедливость на нашей стороне. Дворяне сами подписали свой смертный приговор, — произнёс Оберштайн своим обычным монотонным голосом. Никто не откликнулся, и он спросил: — Что-то не так, ваше превосходительство?

Выражение лица Райнхарда было мрачным.

— Вы сказали мне отвести глаза… И эта трагедия стала результатом. Теперь уже ничего не поделать, но правда ли не было иного выхода?

— Возможно, был, но я не смог найти его. Как вы сказали, теперь уже ничего не поделать. Мы должны извлечь максимум пользы из этой ситуации.