ЛоГГ. Том 3. Стойкость

— Я вкладываю всего себя в то, что я делаю. И я готов к тому, что всё это может взорваться у меня в руках. Но они думают, что деньги просто растут на земле, и для их получения не нужно использовать ни ума, ни силы. И этого я не могу простить.

— Ладно-ладно, мы поняли. Кстати, я услышал нечто странное от чиновников из столицы доминиона.

— О? И что же ты услышал?

— Говорят, правителя в последнее время часто видят в странном капюшоне.

— В капюшоне? Как-то не вяжется с образом Чёрного Лиса.

— Как ни странно, он подходит ему лучше, чем ты думаешь. Потому что, видимо, это такой капюшон, какой идёт в комплекте с длинным чёрным плащом…

В здании капитолия, где работал Адриан Рубинский, сотрудники перешёптывались, поглядывая в сторону приёмной.

При его чрезвычайно занятой общественной и личной жизни, правитель всегда говорил, что ему нужно два тела или сутки длиной в пятьдесят часов, чтобы всё успевать. Поэтому никто не мог понять, что на него нашло, что он провёл последние несколько дней в конфиденциальных беседах с каким-то загадочным религиозным лидером. На Феззане мало кто знал об особых отношениях, связывающих их планету с Землёй, и лишь небольшая горстка их работала в главном здании правительства.

Облачённая в чёрный плащ фигура неподвижно стояла в приёмной под неодобрительными взглядами работников правительства. Наконец вышел секретарь и сопроводил человека в офис правителя. Посетители, записавшиеся на встречу к Рубинскому раньше него, могли лишь раздражённо смотреть в спину удаляющейся фигуре, так как их собственные аудиенции откладывались.

Этого епископа, отправленного Великим Епископом Земли присматривать за Рубинским, называли «Дегсби». Это было одновременно и имя, и статус.

Войдя в комнату, епископ Дегсби откинул капюшон.

Лицо, скрывавшееся под ним, оказалось на удивление молодым — возможно, ему не было ещё и тридцати. Его узкое бледное лицо говорило о жизни в строгости и воздержании от мирских удовольствий, а также о не совсем правильном питании. Длинные чёрные волосы выглядели неопрятно, а блеск голубых глаз напоминал солнце в тропическом лесу — пылкий блеск, вызывающий у встретившихся с ним взглядом дискомфорт, предполагая явный дисбаланс между разумом и верой.

— Прошу вас, присаживайтесь, ваше превосходительство, — сказал Рубинский. Его вид и каждое его движение выражали смирение. Однако хоть он и вёл себя так, это не было его подлинным желанием, идущим из сердца.

Дегсби опустился в предложенное кресло с выражением скорее не высокомерия, а незаинтересованности в тонкостях.

— То, что вы мне вчера сказали, правда? — сразу же потребовал он ответа. Похоже, он не видел смысла в обмене приветствиями.

— Несомненно. Я собираюсь начать уделять повышенное внимание экономическому сотрудничеству с Империей, а также окажу финансовую помощь. Хотя и не слишком большую.

— Таким образом, вы нарушите баланс сил между Империей и Союзом. Как вы собираетесь использовать это?

— Я позволю герцогу Райнхарду фон Лоэнграмму объединить всю Галактику, после чего уничтожу его и захвачу его наследие. С этим есть какие-то проблемы?

После слов Рубинского на лице епископа сначала появилось удивление, за которым постепенно проступила подозрительность. После нескольких секунд, потребовавшихся ему, чтобы собраться с мыслями, он произнёс:

— Это хорошая идея, хотя, возможно, несколько эгоистичная. Однако белобрысого мальчишку будет не так-то просто одурачить, а кроме того, на его стороне этот мерзавец Оберштайн. Вы правда думаете, что они позволят вам осуществить задуманное?

— Похоже, вы весьма неплохо осведомлены о ситуации, — любезно сказал Рубинский. — Тем не менее, ни герцог Лоэнграмм, ни Оберштайн не всезнающи и не всемогущи. Наверняка есть слабое место, которым мы можем воспользоваться. А если его не существует, то я сам его создам.

Будь Райнхард фон Лоэнграмм столь всесилен, как про него говорят, он бы не оказался прошлой осенью мишенью убийцы и не потерял своего ближайшего сподвижника, Зигфрида Кирхайса.

— Если говорить о власти и функциях правительства, то есть один момент, на который стоит обратить внимание… — задумчиво проговорил Рубинский. — Чем больше вы их централизуете, тем проще потом манипулировать всей системой, просто изъяв одну часть. В новой династии, которая вскоре воцарится, мы убьём лишь одного человека, герцога — или правильнее будет сказать императора — Лоэнграмма и возьмём под свой контроль нервный центр его правительства. И одно это сделает нас правителями всей обитаемой Вселенной.

— Однако, — сказал Дегсби, — правительство Союза нам ближе. Вы, феззанцы, держите их за горло своим богатством, а недавно, во время государственного переворота, председатель их Верховного Совета Трюнихт был спасён нашими же учениками. Конечно, мы можем встать на сторону Галактической Империи, но не будет ли напрасной тратой позволить убить наших пешек в Союзе? Говоря вашим языком, мы потеряем свои инвестиции, не так ли?

Епископ зрил в корень. Каким бы ни было его психическое состояние, он, конечно же, не испытывал недостатка в интеллекте.