Логово бессмертных

Зарекаться уже смысла не было, но я тогда твердо решил больше никогда даже не нюхать ничего крепче кофе. И как нарочно, из горячечных глубин памяти выскочил эпизод далекой юности, когда меня полуживого от выпитого шампанского приволокли с выпускного и бросили под дверью квартиры. На следующий день дед изрек практически пророчество, намекнув, что алкоголь может меня когда-нибудь погубить. И погубил ведь таки!

Где-то фоном маячила еще и обида, что меня привезли сразу в Трехсосенку. Оказывается, когда я рассуждал о размере своей значимости и сравнивал себя с мелкой сошкой, то изрядно переоценил свою роль. Я был настолько неинтересен ребятам из КУБа, что они не посчитали нужным меня даже допросить. Я всего лишь биоматериал, туша.

Однако, пока я еще был жив и говорить о себе в прошедшем времени не хотелось. Я решил, что еще поборюсь! Удушить эту тварину, разбить в кровь красивую мордашку, стереть с ее идеального лица улыбку мне не удастся, конечно, но уж палец ей откусить я попытаюсь, ну или хотя бы просто укусить. Понимая всю нелепость подобных мыслей, я горько усмехнулся.

– Он еще и улыбается! – услышал я ненавистный голос. – Вы только посмотрите! Это что-то с чем-то! Никогда не видела таких счастливых людей перед мучительной смертью. Мне прямо не терпится взглянуть на ваш мозг. Убеждена, что обнаружу там нечто крайне неординарное!

Ирина милостиво похлопала рукой в пластиковой перчатке меня по лицу, как хозяин любимого бульдога, а затем где-то сзади вне зоны видимости принялась колдовать с чем-то металлически гремящим и звонким. Видимо, готовила хирургические инструменты.

– Мальчики! Думаю, пора. Не вижу смысла тянуть резину. Уже пять часов прошло. А мне сегодня еще гору отчетов писать. Приступаем!

Пять часов? С момента моего появление здесь или возвращения ко мне сознания? Успев удивиться скоротечности времени, я тут же забыл об этом, потому как появилась стая мордоворотов. Они замерли по обе стороны.

Естественно, мне даже шанса не оставили не то что отгрызть или укусить за палец Ирину, но даже увидеть ее. Меня сначала перевернули на живот, руки и ноги привязали ремнями к специальным проушинам, а потом чьи-то каменные пальцы просто вдавили мою голову в ложе.

Монотонно зажужжал какой-то механизм и через секунду я понял, что меня стригут машинкой. Затем по коже головы начали водить чем-то мокрым и холодным, иногда это были просто частые касания, будто там рисовали, проводили линии, оставляли пунктирные точки. Скорее всего так оно и было, на моем черепе что-то размечали маркером.

– Ну вот, почти все готово…

Где-то далеко раздался утробный вой сирены.

– Что за черт? – возмутилась Ирина. – Пожар, что ли? А ну, сходи посмотри.

И вдруг погас свет, а потом исчез свистящий гул. Сначала мелькнула паническая мысль, что это я перестал видеть и слышать после каких-то манипуляций этих мясников, но потом понял, что все же пропало освещение и отключилась вентиляция.

– Да что же это такое? Не могут уже работу пары лампочек наладить. Что ни день, то сюрприз.

Шарканье ног, кто-то споткнулся, затем в сопровождении приглушенной брани налетел на другого. Послышался звон металла о металл. Я не мог видеть, но отчетливо представил, как Ирина в ярости швыряет скальпель и решительно уходит в темноту. А потом наступила тишина. Лишь я в одиночестве лежал лицом вниз и безуспешно пытался понять, что происходит.

Ожидание растянулось на целую вечность, но хуже всего было даже не ждать неизвестности, а делать это в абсолютной тьме. Источников света не было никаких и в отличии от самой темной ночи, когда глаза все же привыкают к темноте и начинают различать хотя бы что-то, в том подземном каземате не к чему было привыкать.

Как я ни старался, но пару раз все же отключался и засыпал, вскидываясь от каждого шороха, однако не мог понять, снились они мне или на самом деле доносились откуда-то. Но в очередной раз, резко проснувшись, я совсем рядом отчетливо услышал какое-то шуршание в сопровождении тени, мелькнувшей в мгновенном ослепительном отсвете. Через секунду я понял, что это шаги крадущегося человека, шаги осторожного человека. И ладно бы он боялся обо что-то удариться в темноте или заблудиться, тем более он шел с фонарем, но нет. Так ходят воры, непрошенные гости или те, кто не хочет быть замеченным.

Человек остановился возле меня, с минуту стоял, тяжело размеренно дыша, затем по мне, слепя, скользнул луч фонаря.

– Это вы? – вопрос был настолько неожиданным и неуместным, что я вряд ли нашелся бы с ответом, даже если бы у меня во рту не было никаких трубок. Однако моему неожиданному гостю и не требовались ответы, потому как он утвердительно сказал: – Это вы.

Он рассек скальпелем путы, кряхтя перевернул меня, выдернул легко выскользнувшие из гортани трубки, заставив сдавленно кашлять и отплевываться несколько долгих минут. Освободившиеся от оков руки и ноги безвольными плетями упали вдоль моего покрытого липкой испариной тела, сразу стало зябко. Пару раз попытавшись поднять хотя бы одну руку и быстро запыхавшись, я скоро бросил это бесполезное занятие.