Логово горностаев. Принудительное поселение

Как бы то ни было, еще с добрых четверть часа Балестрини, не перебивая, внимательно слушал девушку, делая заметки в блокноте. Но больше он ничего нового не узнал о содержании магнитофонных записей. Нужно будет тщательно проанализировать все сделанные им Заметки, и наверняка придется еще раз допросить молоденькую шотландку. Однако услышанного было достаточно, чтобы совершенно определенно установить один чрезвычайно важный факт: в квартире Де Дженнаро искали магнитофонные ленты, и цель была достигнута, поскольку полиция их там не обнаружила. Хотя нельзя также исключить и того, что…

— Он никогда не называл вам фамилии некоего Паскуалетти? — в упор задал девушке вопрос Балестрини, оторвавшись от своих размышлений.

— Па… скуалетти? — с трудом произнесла она и сразу же, хотя еще и стараясь припомнить, отрицательно покачала головой: — Нет, определенно нет.

Раздосадованный Балестрини кивнул. У него мелькнуло было предположение, что капитан и Гуидо Паскуалетти погибли из-за одного и того же — из-за магнитофонных лент. Их убили потому, что ленты находились у них и они знали их содержание. Он смутно припомнил, что, по мнению Де Дженнаро, убийца не нашел в квартире бывшего агента СИДа того, что искал. Разве можно исключить, что капитану удалось каким-то образом завладеть этими записями?

Балестрини посмотрел в большое окно на простиравшийся внизу Рим. Отсюда город казался неузнаваемым: не было видно ни огромных куполов церквей, ни ленты реки, ни знаменитых развалин. Безликий большой город в обеденный час, с суматошным уличным движением, объятый августовским зноем.

— Это были важные магнитофонные записи? — робко осведомилась девушка. И Балестрини взглянул на нее с нескрываемой симпатией. То, что с первого взгляда показалось ему недостатками — неумение одеваться, чуть излишняя полнота, комичные манеры, — теперь он воспринимал как проявление своеобразной привлекательности и скромного изящества. А если приглядеться получше, то девушка на самом деле просто хорошенькая.

— Да, — сказал он.

На лице Грэйс отразилось огорчение, в искренности которого нельзя было усомниться.

— Sorry[46]. У меня осталось всего несколько фраз.

— Что?!

— Лишь та пленка, на которую Аурелио переписал голоса для сравнения. Это как раз то место, где они звучат одинаково.

Балестрини пришлось допрашивать ее еще несколько минут, прежде чем он выяснил до конца это важнейшее обстоятельство. У маленькой шотландки был не обычный магнитофон, а только плеер, и Де Дженнаро пришлось переписывать на одну из своих катушек голоса, которые он хотел дать ей прослушать; потом они произвели сравнение, включив один аппарат сразу после другого.

— Икудаделасьвашалента? — выдохнул Балестрини так поспешно и взволнованно, что все слова слились в одно. Девушка вытаращила на него глаза, и ему пришлось повторить вопрос более медленно.

— Она у меня дома.

— Вы уверены?

— Конечно. Но это всего лишь несколько фраз, понимаете?

— Да, но и это уже не мало. Сейчас вас отвезут домой на нашей машине, и вы передадите моим людям магнитофон вместе с… Нет, погодите, пожалуй, лучше я сам поеду с вами.

Балестрини набрал номер диспетчерской. Почти тотчас ответил чей-то раздраженный голос, который сразу смягчился, услышав, кто говорит. Но на месте, увы, не оказалось ни одной машины. Балестрини, кусая губы, повесил трубку. Ему не терпелось как можно скорее получить в руки эту чертову ленту.

— Если хотите, есть моя, — предложила мисс Демпстер.

— Что — ваша?

— Машина. Мы можем поехать на моей машине.

Мысль о том, что он сейчас сядет с этой «туристкой» в какую-то, наверно, разваливающуюся на ходу малолитражку и девушка повезет его к себе домой за важным вещественным доказательством, невольно заставила Балестрини улыбнуться. А потом, значит, ему придется с этим вещественным доказательством под мышкой бегать по улицам в поисках такси, поскольку общественный транспорт до четырех часов бастует. Но, хотя ситуация и казалась комичной, решение было принято.

— Я только позвоню, и мы можем ехать, — сказал Балестрини, вновь взявшись за трубку. После первого же гудка ответил голос Джованнеллы. Узнав его, девочка тотчас оживилась.

— Сегодня я приглашена к Джинетте Маркини. У нее день рождения.

— Прекрасно. И к которому часу?

— В пять надо уже быть там. Мы собираемся у нее на террасе. Ты меня подвезешь, папа?

— Нет, не смогу. Я, наверно, не приду домой обедать. Выходит, увидимся только вечером? — спросил он, и его обрадовало сожаление, прозвучавшее в голосе девочки. Ему понравилась также и улыбка Грэйс Демпстер, смотревшей на него через стол с видом опытной гувернантки и даже не подумавшей притворяться, будто она не слушает разговор.

В трубке раздались слова Джованнеллы: «Папа не придет обедать», а потом голос Ренаты:

— В чем дело, Андреа, что-нибудь случилось?

— Срочная работа. Если задержусь, то придется возвращаться прямо в прокуратуру. Мне все равно сегодня после обеда надо было тут быть, тем более что сейчас я еду за одной вещью…

— Но как же… ты не успеешь пообедать?