Ломаная прямая

     «Рановато пришёл», – подумал Карагодин, но в следующий момент увидел круглолицего крепыша, сидевшего за столом в самом конце зала. Тот смотрел на него яркими карими,  но как бы и огненными глазами, в которых гуляли отблески каких–то далёких пожаров, и никаких знаков не подавал. Из-за кулис барной стойки выплыл метрдотель, с болезненно бледным лицом, подошёл к Карагодину и сказал: – Проходите, пожалуйста, вас ждут.

     «Вон оно как…», – подумал Карагодин  и проследовал за официантом к столу, где сидел крепыш, который легко поднялся, протянул дружественную руку и сказал:

– Борис. Присядем?

     Рекогносцировочный момент знакомства тут же выявил наличие неких общих знакомых, общности пристрастий в плане напитков и закусок, в результате которых на столе появился графин с «Араратом» и блинчики с чёрной икрой, а также масса сопроводительной снеди.

     Взаимное расположение сформировалось естественно и практически мгновенно. Легко перешли на «ты».

     «Нечасто встретишь такого хорошего человека в наше тревожное время», – подумал Карагодин.

– Теперь о деле, – Борис зацепил зубцом вилки кусочек лосося, отправил в рот, помолчал, как бы собираясь с мыслями, и продолжил.

– Есть такой достойный человек… Гарун Аль Рашид… ну, не помню, как там его. Короче, генерал-губернатор египетского города Порт–Саида, который, как тебе должно быть известно, есть город-побратим нашего города-героя.

     Последовала продолжительная пауза.

     Карагодин испытания паузой не выдержал:

– Ну, известно, – сказал он.

     Этого оказалось достаточно, чтобы Борис очень толково и кратко обрисовал ситуацию и связанные с Гаруном перспективы. Не так давно губернатор приезжал в Волгоград с визитом дружбы, естественно посетил местные достопримечательности, из которых Комплекс на Мамаевом кургане посетил дважды, при этом второй раз – по собственной инициативе. Ходил у подножья Родины–матери, рассматривал ракурсы.

     Вскоре прислал в горсовет письмо с просьбой подыскать достойного ваятеля, чтобы обсудить кой-какие монументальные планы в его вотчине. Естественно, такой ваятель в лице Бориса, оснастившего родной город пусть меньшим, но, несомненно, монументальным памятником нашёлся. О чём Люсиль, хорошая знакомая Бориса, его немедленно уведомила. Для упрощения общения и разработки возможного бизнес-плана была предложена кандидатура Карагодина, знающего английский и имеющего богатый организационный опыт, включающий написание самых разных бизнес-планов и прочих фантастических деловых бумаг.

     Если идея нравится, то губернатор мгновенно пришлёт приглашения.

     Следуя предложенной стилистике общения, Карагодин тоже выдержал паузу, после которой твёрдо сказал:

– Нравится.

     Остаток времени новые друзья провели в приятных фантазиях, распалённое воображение рисовало вавилоны с вертолётными площадками на крышах международных бизнес-центров и лестницы, уходящие в небеса. Пару раз вызывали метра с печатью суровой аскезы на бледном лице, требовали невозможного, которое волшебным образом всегда находилось.

– Есть такое дело, – говорил метр, подтверждая этой пролетарской фигурой речи полное понимание вопроса, и… всегда находилось.

     С клубного телефона звонили в горсовет Люсиль, требовали губернаторского приглашения немедленно.

     Приглашение, украшенное затейливыми печатями в стилистике поздней Каббалы, и в самом деле вскоре пришло. Однако обнаружились обстоятельства непреодолимой силы. Форс-мажор заключался в том, что авиабилетов на Каир в продаже просто не было, а причины их отсутствия толком никто объяснить не мог. Все привычные усилия, как-то: подключение административного ресурса, проплата услуг гражданкам, сидящим в авиа-агентстве на контроле отказа от полётов, обращения к узкоспециализированным спекулянтам с посулами двойной цены и прочих бонусов – давали неизменно нулевой результат. Губеру направляли извинительные письма, на что его канцелярия гнала новые  приглашения. Однако Каир так и оставался недоступной Шамбалой, неким метафизическим изъяном земной географии: есть ли город, если туда нет авиабилетов? Карагодин в Каире бывал, в существовании этого города сомнений не имел, но и им порой овладевали нехорошие сомнения…

     Пролетела осень. Карагодин, его пап; и Савойские сдружились семьями.  Декабрь рисовал на оконном стекле «кружки и стрелы». А нужный человек всё не находился. Карагодин пару раз летал в Москву, общался с университетскими дружками, привлекал их к содействию. Но и они терпели фиаско в своих подвижнических усилиях.

     В середине декабря Карагодин, корпевший над переводом мудрёного текста по заказу г-жи Жирмунской из Московского института мозга, работу закончил, нежно погрыз колпачок китайской автоматической ручки «Wing Sung», которую использовал для особо ответственной работы и вписал каллиграфическим почерком последнюю фразу: «В заключение можно сказать, что одним из наиболее эффективных, но и необъяснимых способов интуитивного познания мира является так называемое «озарение». И поставил точку.