Лонг-Айленд [litres]

У дверей в ожидании машины Нэнси вспоминала, как шла к алтарю под руку с собственным отцом. Она почти пожалела мать Джорджа, которая слишком громко сетовала, что ее сын мог выбрать кого получше. Соседи передали ее слова матери Нэнси, и Нэнси подумывала обсудить это с миссис Шеридан за несколько дней до свадьбы, а потом решила не обращать внимания. Она помнила, как Эйлиш Лейси приехала в собор вместе с матерью и Джимом Фарреллом и как все были уверены, что они следующие на очереди. Однако больше всего Нэнси запомнилось чувство нескрываемого торжества на лице матери Эйлиш. Сама свадьба осталась в памяти как мешанина лиц и голосов, люди пытались перекричать музыку, Джордж все время ловил ее взгляд и улыбался. Никто не знал, что они проведут первую брачную ночь в отеле «Стрэнд» в Росслере. В те времена, как и сейчас, такие вещи держались в секрете. Лишь недавно она рассказала об этом Мириам, и та забронировала тот же отель, сообщив об этом только матери. Даже Лаура не знала.

– Во всем виноват Джим Фаррелл, – сказала Лаура, когда они ехали по Мейн-стрит.

– В чем именно? – спросила Нэнси.

– Джерард просидел в его пабе до двух ночи. Расслаблялся после работы, видите ли.

– А Джим ему наливал?

– Джим отправился спать, оставив ключи тому парню, Энди.

Перед собором Нэнси остановил брат жениха, сообщивший ей, что его мать уже приехала.

Поскольку Уэддинги жили ближе к Нью-Россу, чем к Эннискорти, Нэнси познакомилась с миссис Уэддинг, когда та пришла посмотреть на подарки, разложенные в новой гостиной Нэнси. Мириам устроила этот визит, чтобы будущие родственницы узнали друг друга поближе, но интерес миссис Уэддинг к подаркам оказался настолько всеобъемлющим, что она едва пригубила чай. Она показывала на комплекты простыней и полотенец, коробки со столовыми приборами, бокалами и прикроватными лампами, спрашивая, кто именно их подарил. А услышав каждое новое имя, начинала расспрашивать, кто это, пока Нэнси не взмолилась про себя, чтобы она поскорее ушла.

– Что за Кирби? – спросила она, когда Нэнси сказала, что набор посуды «Пирекс» подарила Кирби.

– Медсестра, – ответила Нэнси.

– А это не Сара Кирби, которая уехала в Англию? – снова спросила миссис Уэддинг. – Из тех Кирби? Мне говорили, сейчас она живет дома. В Бри был парень, двоюродный брат моей невестки, который сходил по ней с ума.

– Нет, это другая Кирби, – ответила Нэнси.

Сейчас миссис Уэддинг стояла перед собором с двумя женщинами, которые явно приходились ей сестрами. На них были платья из какого-то блестящего материала, сшитые деревенской портнихой. Миссис Уэддинг была в бледно-голубом, ее сестры – в желтом и розовом.

Обернувшись, Нэнси заметила Эйлиш Лейси, которая стояла в группе женщин, умудряясь, однако, держаться в стороне. Трудно поверить, что на ней тоже было желтое платье, как и на сестре миссис Уэддинг, насколько ярче, чище и моднее оно смотрелось. Жакет Эйлиш был черным, как ее сумочка, туфли и шляпка-таблетка.

– Нэнси, как приятно здесь быть, – сказала она.

– Какая удача, что ты оказалась дома, – ответила Нэнси, воздержавшись, как и Эйлиш, от улыбки, смеха или ненужных слов.

Она почувствовала, что вела себя слишком сдержанно, но, возможно, такой тактики и следует придерживаться, когда люди начнут к ней подходить. Оглянувшись, Нэнси увидела, что Эйлиш присоединилась к группе женщин, внимательно слушает одну из них, кивает, но сама ничего не говорит. В молодости, когда Нэнси тесно общалась с Эйлиш и видела ее каждый день, она не замечала в подруге ничего особенного. Теперь Эйлиш выделялась. Это была совсем другая женщина. Что-то случилось с ней в Америке, заключила Нэнси. Знать бы, что именно.

Увидев Джима, Нэнси обратила внимание, что он подстригся и облачился в строгий серый костюм. Она понимала, что должна перестать беспокоиться о том, как пройдет этот день, как она выглядит и что подумает Джим. У нее было все, чего можно хотеть. Мэтт, жених Мириам, юноша трудолюбивый и порядочный. У них есть все шансы стать счастливой парой. А у Нэнси есть Джим, и скоро они счастливо заживут вместе. Еще год назад казалось невообразимым, что впереди у нее новая жизнь.

Нэнси с Лаурой заняли места на первой скамье. Они пришли достаточно рано, чтобы наблюдать прибытие семьи Мэтта, его отца, матери с сестрами, а затем его собственных братьев и сестер, включая двух молоденьких девушек, которые обликом и осанкой разительно напоминали мать Мэтта и своих тетушек.

Мириам часто навещала семью жениха, но никогда не упоминала о том, какие они старомодные. Застенчивость Мэтта, его отличные манеры выделялись на фоне его семейства. Может быть, со временем из него выйдет толк. Сейчас Нэнси изо всех сил старалась не обращать внимания на локоток Лауры, которая подталкивала ее всякий раз, когда члены семьи Мэтта подходили преклонить колени перед алтарем, прежде чем усесться на скамью по другую сторону прохода.

Оглянувшись, Нэнси заметила, что к ней направляется ее сестра Мойя с мужем и дочками. Она знала, они не займут своих мест, пока не обсудят наряды и свои догадки, какое платье будет на Мириам.