«Лонгхольмский сиделец» и другие…

– У вас был ранен сын? – неожиданно спросил император после того, как, прервав официальный доклад Баташова, обменялся с ним рукопожатиями.

– Так точно, Ваше Величество, в ногу навылет.

– Раздроблена ли кость? – озабоченно спросил самодержец.

– Бог миловал, – ответил Баташов. – Хорошо известный вам хирург Вреден сделал все возможное, чтобы спасти сыну и ногу, и жизнь. После излечения в Царскосельском лазарете Аристарх возвратился в свой родной гусарский полк, шефом коего является сестра Вашего Величества великая княгиня Ольга Александровна.

– Наслышан от Ольги Александровны о героических действиях гусарского полка в Карпатах, – удовлетворенно промолвил царь. – Давно ли сын ваш произведен в офицеры и где обучался военному мастерству? – поинтересовался он.

– Накануне войны, Ваше Величество. До производства в офицеры сын мой был портупей-юнкером в Николаевском кавалерийском училище.

– В славной школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров! – воскликнул император. – Отменно, скажу я вам, отменно! Прекрасно помню парад и производство офицеров в Красном Селе. И сына вашего, кажется, припоминаю – высокий, статный красавец, представился мне так громко, что уши заложило. И если мне не изменяет память, то я с ним ныне похристосовался на Святую Пасху и пасхальное яичко вручил.

– Так точно, Ваше Величество, на Святую Пасху в Царском Селе вы Аристарха и меня пасхальным яйцом одарили. Он передал мне ваш благодатный подарок, за что я вас искренне благодарю.

– Да, прекрасного сына вы воспитали! Насколько я знаю, он у вас ныне уже штаб-ротмистр и Георгиевский кавалер, – сказал добродушно царь, мимолетно взглянув на шпаргалку, лежащую на столе. – Даст бог, он и вас скоро догонит. Кстати, я могу порекомендовать генералу Кондзеровскому предложить вашему сыну должность обер-офицера в формирующийся при Ставке Георгиевский батальон. Для этого из армии вызваны наиболее достойные, получившие ранения, георгиевские кавалеры из числа офицеров и нижних чинов…

– Покорно благодарю, Ваше Величество, я прекрасно знаю своего сына и уверен, что он ни в коем случае не согласится на такую рокировку. Для Баташова-младшего родной гусарский полк – вторая семья. Аристарх привык быть всегда на передовой линии, там, где в полной мере он может проявить все свои командирские и бойцовские качества.

– Я горжусь тем, что у меня такие офицеры, как вы, Евгений Евграфович, и ваш героический сын. При встрече непременно передайте Аристарху Евгеньевичу мое благоволение и пожелания высокой карьеры.

– Благодарю, Ваше Величество, обязательно передам сыну все ваши искренние пожелания.

Весь этот неожиданный разговор случился так сердечно, а в словах государя было столько доброты и участия, что Баташов был тронут до глубины души.

«Непременно отпишу обо всем этом Варваре Петровне», – подумал он, с интересом наблюдая, как неожиданно меняется лицо императора, когда на смену сердечному сочувствию и участию постепенно приходила деловая строгость и озабоченность.

– Еще вчера я был в Пскове, – уже деловым тоном, продолжил разговор царь, – встречался там с Рузским. Фронт у него нелегкий и довольно ответственный. Необходимо закрыть пути немцев к Петрограду из Восточной Пруссии и со стороны Балтийского моря. Командующий больше всего жаловался мне на непрекращающийся поток беженцев. Прифронтовая полоса кишит немецкими шпионами и диверсантами, которые взрывают мосты и склады. Нужен опытный специалист-контрразведчик. Рузский надеется на вас, – он говорил отрывистыми, рублеными фразами, явно озабоченный состоянием дел на этом, довольно протяженном участке фронта.

– Смотрел войска, – продолжал император, предложив Баташову стоящее с другой стороны стола кресло с высокой спинкой, – отличились сводные полки Сибирской стрелковой дивизии и офицеры Кавалерийской школы. Во всех частях видно было много георгиевских кавалеров. Так что есть еще порох в пороховницах. Сам Бог велел нам вернуть потерянное и с викторией войти в Берлин! – бодро заключил он.

– Дай-то бог! – обрадованно воскликнул Баташов, беззаветно уверовав в слова императора, сказанные скорее под воздействием внезапно нахлынувших на него патриотических чувств, а не по зову разума.

– А вы оказались правы, когда предлагали создать в западных военных округах резерв для формирования армейских разведывательных и контрразведывательных отделений, – неожиданно сменил тему разговора император. – Признаю, что был недальновиден. Не только Генеральный штаб, но и я – про-счи-та-лись, – произнес он по слогам слово «просчитались», чтобы особо его выделить. – Да что греха таить, ведь никто и не предполагал того, что война может затянуться, что к концу первого года боев наши войска оставят не только захваченную ранее Галицию, но и большую часть Польши, вместе с Варшавой. Единственно, что в этой ситуации радует, то только то, что просчитались не только мы, но и германские стратеги, планировавшие блицкриг. Молниеносной войны у них тоже не получилось! Но за это мы уже заплатили слишком высокую цену!