Лопухи и лебеда

– Поздравляю. Может, ты кого-нибудь удивил, только не меня. Мать опять расстроится… Я предупреждал, чтобы она не обольщалась. Все правильно. Одни мяч гоняют, другие учатся в институтах. Так было всегда…

Тем временем Петя мыл посуду.

– Теперь еще дядя Боря с семейством пожалует. Как она все это выдержит, я не представляю…

Как ошпаренный Петя понесся в коридор, вытряс сумку со спортивной формой, нашарил смятую телеграмму.

– Сегодня? – увидев, как он накручивает телефон, обреченно спросил отец. – С тобой не соскучишься.

Наконец справочная ответила.

– Пятьдесят второй поезд из Ростова-на-Дону по расписанию?

Отец глянул на часы:

– Ни за что нельзя быть спокойным…

– Знаешь, почему у нас клопов нет? – сказал Петя, положив трубку. – Они с тоски дохнут, пока тебя слушают.

Отец надулся, но тут позвонили в дверь.

– Уже они? – ужаснулся он.

За дверью стоял Петин однокашник Моргунов, подняв кверху обе ладони. Петя протянул свои, и он по ним хлопнул что есть силы.

– А у вас? – заорал Моргунов, но Петя подмигнул, приложил палец к губам и побежал домывать посуду. – Игорь Федорович, как здоровье? – громыхал его юношеский бас. – Прогноз опять ни к черту, весь сентябрь, говорят, сплошные дожди. Что с погодой стало! Где бабье лето?

На кухне Петя давился от смеха. Расправившись с посудой, он содрал бумажки со стен, прикрыл постель, на стол кинул клеенку. Кухня сияла.

– Диагноз не могут поставить толком, – рассказывал отец Моргунову. – А куда это вы собрались? Не вижу повода для гулянки…

Они уже мчались по лестнице к лифту. Нажав кнопку, Петя встретил вопросительный взгляд Моргунова. Он поднял ладони, ухмыляясь.

– А я так и знал! – сказал Моргунов, подставляя руки. – Дуракам должно везти…

– А худой какой! Тебя надо к доктору! Это же ненормально, чтобы парень был как селедка! Это же глядеть противно! – пугая очередь, высоким южным голосом с хохляцким “г” кричала на всю Каланчевку тетя Галя, мамина сестра. – А как же мы влезем? Нас же пятеро! Нас не погрузют!

– Мы фургон возьмем, – успокаивал Петя.

Муж ее, дядя Боря, спокойно ухмылялся в усы, и дико поглядывала по сторонами десятилетняя, такая же толстая, как мама, дочка. Подошел фургон, Петя с Моргуновым стали грузить бесчисленную поклажу – чемоданы, и тюки, и сетки с арбузами, и ящики с фруктами.

– Это же стекло, это в кабину! – шумела тетя. – Давай сюда лук, а банки мне в ноги!

– Галочка, не делай волну, – говорил дядя Боря.

– А лук зачем? В Москве луку навалом.

– Ой, у вас разве лук! Ни покушать, ни заплакать…

Как только выехали на Садовое, дядя Боря сказал дочке:

– Вот, Юличка, это и есть это самое знаменитое Садовое кольцо.

И дочка глазела, хотя глазеть было не на что. Петя тут же выудил из сетки арбуз:

– Можно, теть Галь?

– Ой, да кому я привезла!

Арбуз был разбит о колено, и кусок подсунут шоферу, который недовольно оглядывался.

– …Люся замуж вышла, жених с Таганрога. У нас уже никто ей не подходит. Ой, Петька, ты бы его видел. Ты бы со смеху помер! Выбирала, выбирала, а взяла такого – весь Ростов с нее смеется! Где она его только выкопала! Сам в очках, голос тоненький – комарик, а не мужик!

– Ну, зачем ты зря говоришь, Галочка! – возражал муж. – Парень солидный, к ней относится даже очень хорошо.

– Рыбный институт закончил, зарабатывает – ты же понимаешь! Вся рыба с испугу разбежалась… Да черт с ним. Ты мне за маму скажи. Чего она все болеет? Поехала бы к нам, фруктов покушала. Сидит на этой даче, в сырости. Я же знаю, какое тут у вас питание, тут здоровый заболеет! Щей похлебают, капуста за капустой гоняется… Петька, у тебя деньги есть? Борис, дай ему сейчас же! Молодой парень, а они ему трешку сунут на обед и гуляй!

Вытаскивая тюки из лифта, Петя сообщил скороговоркой:

– Только, теть Галь, мне в одно место нужно позарез, я даже заходить не буду, смотаюсь и вернусь…

– Что же, ты с нами даже не выпьешь? – огорчился дядя.

Петя с Моргуновым уже бежали вниз.

– Ты же ничего не рассказал! Тебя в институт-то приняли? – кричала сверху тетя.

– Приняли!

– Боря, дай ему еще десятку! Лови! Молодец, Петр!

В парке, в надувном шатре кегельбана играла музыка, голоса гулко отдавались под потолком. Со стуком ползла вверх заслонка, открывая пирамиду кеглей. Лыкиш, босой парень в широкополой шляпе, надвинутой на глаза, разбежался и бросил шар.

– У нас три дня лекции, а четвертого уже на картошку, – рассказывал Моргунов. – Куда-то под Рязань, на две недели. А вас везут?

– Наверное, – пожал плечами Петя.

– Вы там сопьетесь, – сказала шляпа.

– Я лично никакой радости не чувствую. Какая там радость, одна нервотрепка, – говорила Настя, девушка Моргунова, длинноногая и тонкая. – Слава богу, что все кончилось. На всех чертей стала похожа, без снотворного не засыпаю.

– Долго мы тут сидеть будем? – нетерпеливо дернулась Катя. – Поехали куда-нибудь!

– Лыкиш, хватит тебе! – сказала Настя. – Пусти меня.

– Ко мне нельзя, – сказал Моргунов. – Поехали к Лыкишу.

– У меня ремонт, – возразил тот.

Катя усмехнулась, глядя, как Настя, взяв тяжелый шар, принимает позу для удара.

– Ты, Катька, язва, – заметил Моргунов.

– Ни капельки. Гусыня твоя Настя.