Втроём мы подступили к ревущему зверю. На какое-то ужасное мгновение показалось, что он хочет выпустить в нас все сокрытые в его утробе молнии. Я парировала его выпад страшным когтем – и Аарон нанёс решающий удар.
– Это тебе за человеческую женщину, мерзавец! – крикнул он и ударил клинком-молнией.
Дракон дёрнулся и мгновенно затих. Где-то в глубине моего живота отдался эхом последний раскат гром. От
Только тогда я нашла в себе силы оглядеться.
На холме царил хаос: могилы разрушены, земля разрыта. Повсюду разбросаны полукованые клинки-молнии. Ого, да их… не меньше сотни! Только в Атлантиде оружейники моей матери могли нанести на них последние штрихи, чтобы сделать их пригодными для битвы. Но Аарон и Дамиан уже пометили лезвия своим знаком (водяная змея, кусающая себя за хвост).
– Получилось! – ахнул Дамиан слева от меня.
– Облака и дождь их съели, но, похоже, что наши клинки оказались не слишком удобоваримыми. Ха!
Аарон тоже удовлетворённо огляделся.
– Девяносто семь. Все на месте, – сообщил он. И задумчиво потёр подбородок, а потом повернулся ко мне. – Во имя бороды Нептуна – где ты научилась так драться, Робин из Восточного моря? Можно подумать…
– Что?
– …что тебя так же тянет к бурям, как и меня, – пробормотал он. В его медового цвета глазах всё ещё мерцал слабый отблеск того боевого безумия, которое я тоже пока не стряхнула.
– Ерунда, – соврала я. – Я просто готовилась вступить в армию её величества – давно, в Восточном море. Но сегодня, видимо, мне ещё и повезло. Это было… да ничего особенного, на самом деле. – Я бросила на Аарона предупреждающий взгляд.
– Ясное дело. – Ещё мгновение он смотрел на меня как на чудо или на что-то в этом роде. Потом прокашлялся и сделал серьёзное лицо. – Прости, но это было действительно неприемлемое выступление, девочка-сиротка. Убогое. – Он пожал плечами. – Честно говоря, наблюдая за твоим боем, недолго и уснуть.
– Спасибо. – Я поморщилась, так как адреналин постепенно испарялся и внезапно разболелась челюсть, напомнив о себе, когда я заговорила.
– Не за что.
Вместе мы осмотрели останки
Тело лежало в нескольких метрах от нас на гравии, лицом вниз.
Пошатываясь, я поднялась на ноги и сжала кулаки.
– Люди подумают, что на неё напало дикое животное, – сказал Аарон, проследивший за моим взглядом.
– Это, должно быть, первое человеческое жертвоприношение за тысячу лет. Королева должна об этом узнать.
Он несколько раз энергично кивнул:
– Нужно отправиться в Атлантиду, доставить клинки и доложить ей обо всём. Тогда её величество сможет послать одну из принцесс, чтобы защитить город от дальнейших нападений.
Ну нет, этого допустить ни в коем случае нельзя!
– Нет, – слишком резко возразила я. – То есть нет, я… а что насчёт приманок для драконов? Мы не можем всё так оставить! Кто-то пытается заманить сюда как можно больше
Я хотела подойти к мёртвой бабушке, но внезапно потеряла равновесие и у меня подкосились ноги.
– Господи. – Аарон поймал меня, не дав упасть, и одной рукой обнял за плечи, а другой обхватил за талию, с беспокойством всматриваясь в моё наверняка довольно бледное лицо. – Слушай, тебе, наверное, не помешало бы вернуться на глубину. Мы просто не созданы для того, чтобы долго жить на земле. Весь этот воздух над головой! Ужасно! Давай-ка мы приготовим к отплытию наш котёл, а потом вместе…
– Нет!
Чёрт, чёрт, чёрт! Дело принимает всё худший оборот! Ни одной из моих сестёр нельзя появляться в городе, а я никогда больше не могу показаться в Атлантиде!
Уголком глаза я видела, как Дамиан поднимает один клинок-молнию за другим. Аарон всё держал меня, и его прикосновения были… слишком приятными. Я высвободилась из его объятий.
И откашлялась.
– Мне жаль, но я не могу этого сделать, – сказала я, отступая от него на шаг. – Я уже объяснила тебе: я больше не ведьма, я просто помогаю тебе узнать, что происходит. А потом мы разойдёмся в разные стороны.
– Ну, если честно, я в жизни не встречал более сильной ведьмы, чем ты, – ответил Аарон.
Вместо того чтобы что-нибудь ответить, я стиснула челюсти, пока боль не стала сильнее нарастающей изнутри паники.
Аарон, нахмурившись, не спускал с меня глаз. В его взгляде отражалась смесь озабоченности, растерянности и… разочарования?