Ловец душ и навья невеста

— Можешь достать мне список выпускниц института благородных девиц прошлого года? — спросил Рихард.

Зейн удивленно изогнул рыжую бровь, криво усмехнулся, и в серых глазах мелькнуло понимание.

— А напрямик спросить у Карны ее настоящее имя не пробовал? Или посмотреть?

— Я смотрю только то, что она сама мне показывает, — нехотя пояснил Рихард. — А на вопросы она не отвечает и юлит.

— Ладно, достану, — согласился Зейн. — Она благородная дама, Харди, так что не зарывайся.

— А ты не зови меня Харди, — рыкнул он, склонившись к столу. — Я тебе такого позволения не давал.

Зейн благоразумно отвел взгляд.

— Если это все, то проваливай, — процедил он.

— Не все. В городе появилась навка. Вотум. Рыжий. Ездит на черном экипаже.

— Думаешь, он мог отрезать голову тому бедняге? — оживился Зейн.

— Не исключено, но маловероятно. Вотумы привязаны к конкретному человеку.

— Дай угадаю, к кому привязан рыжий возничий…

— Не надо, — буркнул Рихард и встал. — Сообщи, когда получишь список выпускниц.

* * *

Мужчина в синем полицейском мундире подошел к окну и, немного сдвинув белый тюль, посмотрел на ловца. Тот вышел из здания полицейского участка, осмотрелся по сторонам и побежал вниз по улице, сразу взяв хороший темп. Дождь почти утих, но все еще накрапывал по подоконнику. Мужчина задумчиво побарабанил пальцами по стене, в такт дождю.

Приказ был нечетким. Он такие не любил. Убить ловца или женщину. Кого именно, когда, как — всех этих деталей очень не хватало. Ловца было жаль, женщину тоже, а особенно мужчина жалел себя — потому что если ловец узнает — о нависшей над ним угрозе, или о тайне — то мало не покажется никому.

А ведь он может узнать, если покушение провалится. В Рывне хватает отморозков, готовых вонзить ножик в печень в глухой подворотне или выпустить пулю из-за угла. Но что если наемный убийца промахнется? Ловец посмотрит ему в глаза и узнает, кто стоит за покушением… И даже если удар окажется точным, но жертвой будет женщина, то ловец сможет узнать. Нырнет в ее остановившиеся глаза, а потом явится со своим кинжалом, или пистолетом, или… Да кто его знает, как он будет мстить. В одном мужчина был уверен — это будет неприятно.

Он задернул тюль, вернулся за стол и выдвинул полку. Вынув черную бархатную коробочку, открыл плотную крышку и полюбовался на белые камешки. Он оставил несколько себе. Как знал, что пригодится. Ловец, конечно, профессионал, но из глаз навки он не узнает ничего. А если на него нападет целая стая, то увидит он лишь свою собственную смерть.

35

Проснувшись и открыв глаза, Карна едва не подскочила. Фифи лежала нос к носу и смотрела на нее с преданным обожанием. Увидев, что новоприобретенная хозяйка не спит, собачка тут же принялась посвистывать и тявкать, быстро рассказывая что-то на своем лысо-свиристельском языке.

— Кушать хочешь? — предположила Карна, и Фифи тявкнула, вскочила, быстро перебирая лапками. — Или в туалет?

Судя по свету за окном, время уже послеобеденное. После завтрака и рассказа Рихарда о Гекторе, она поднялась к себе и снова уснула, и теперь чувствовала себя потерявшейся во времени. Ссадины больше не болели, и шишка на голове ныла, только если ее потрогать. Гектор стоял тут же, на полке у изголовья кровати, закрывая фото Эдмона, и теперь вызывал не ужас, а любопытство. Череп святого, надо же.

Взяв Фифи подмышку, Карна спустилась по лестнице и, открыв дверь во двор, выпустила собачку наружу. Та тут же устремилась к клочку еще зеленеющей травы, нарезала пару кругов и присела. Карна деликатно отвела глаза и увидела будку Уго.

Непонятно, чем руководствовался кабан — по-видимому, мечтами о многочисленном потомстве, но будка оказалась трехэтажной. Первый, самый широкий и основательный, мог бы вместить хорошего цепного пса или даже пони, второй, чуть поменьше, был с круглым окном размером с тыкву, а третий, самый маленький, ютился под треугольной крышей. Пожалуй, он бы подошел Фифи, но оставалось загадкой, как собака должна в него забираться. Лестницу Уго не предусмотрел, а прыгать на полтора метра свиристелка вряд ли умела.

— Теперь ты просто обязана ему дать, — заметила Грета из-за плеча Карны. — Руку, сердце, или просто…

— Придержите язык, — возмутилась она. — Я не виновата, что он сам себе что-то придумал.

— А в том, что по Рывне разъезжает твой мертвый муж, тоже нет твоей вины? — спросила Грета, наклонив голову набок.

Карна посмотрела в ее белые глаза и не сразу смола оторваться. Жутко и притягательно одновременно: в глазах служанки словно собрался весь туман, что так часто стелился над рекой.

— Я не знаю, — ответила Карна. — Может, мне просто привиделось.

— Я на тебе навкин след сразу почуяла. Что ему надо? Это ты убила его?

— Разумеется, нет, — устало вздохнула Карна.

Фифи обнаружила в траве какого-то жука, и теперь радостно скакала вокруг, то припадая к земле, то подпрыгивая столбиком вверх.

— Ты надругалась над его телом?

Обернувшись, Карна набрала в грудь воздух для гневной тирады.

— Просто накидываю варианты, — невозмутимо пожала плечами Грета.

— Я не убивала его и не делала ничего плохого. Я любила Эдмона!