Ловец огней на звездном поле

Сверившись с часами и убедившись, что время у меня есть, я еще раз внимательно обследовал пещеру. В дальнем углу я неожиданно наткнулся на узкую винтовую лестницу, которая вела к люку, сколоченному из толстых дубовых досок. Я попытался открыть его, но люк не поддавался: то ли доски были слишком тяжелыми, то ли они просто разбухли от влаги и люк заклинило. Отступать я, однако, не собирался. Немного подумав, я развернулся к люку спиной, уперся ногами в верхнюю ступеньку лестницы и нажал. На этот раз раздался громкий скрип, и старое дерево немного поддалось. Я перевел дыхание и повторил свой прием. На этот раз люк распахнулся с легким хлопком, словно вылетающая из бутылки пробка, и на голову мне посыпались пыль и мусор, а по стенам разбежались напуганные мокрицы и тараканы.

Люк оказался толщиной дюймов шесть, а весил он, должно быть, не меньше восьмидесяти фунтов. Уступая моим усилиям, он откинулся на петлях и ударился о бетонную стену наверху. Сразу за ним обнаружился короткий вертикальный колодец длиной фута в три, в конце которого я увидел еще один дощатый люк. К счастью, он был намного тоньше и легче, и я без труда открыл его, просто нажав руками. Выбираясь в верхнее помещение, я почувствовал под руками ковер и с удивлением огляделся.

Я оказался абсолютно не готов увидеть то, что открылось моим глазам.

Когда, нашарив на стене электрический выключатель, я включил свет, оказалось, что я стою в банковском хранилище длиной двенадцать и шириной восемь футов. О том, что это было именно хранилище, я догадался практически мгновенно. Дядя почти ничего о нем не рассказывал, но, сопоставив многочисленные газетные статьи и городские слухи, а также некоторые архивные и другие материалы, которые мне удалось разыскать самостоятельно, я достаточно отчетливо представлял, где он отсиживался той непогожей ночью, которая навсегда изменила его жизнь и судьбу.

Вдоль боковых стен старого хранилища тянулись индивидуальные сейфы‑ячейки, возле короткой торцевой стены стояли большие несгораемые шкафы. У дальней от меня стены, где располагалась входная дверь, стояли стол и один стул. Люк, из которого я только что выбрался, располагался почти в центре хранилища и был спрятан под небольшим ковром восточной работы. Ковер, несомненно, лежал здесь не для красоты: разглядеть под ним лаз было практически невозможно – особенно если учесть, что лампочка под потолком была совсем слабой. Удивительно, как за столько лет она не перегорела вовсе… Нет, на самом деле – ничего удивительного.

Теперь у меня оставался только один вопрос.

Знал ли дядя о люке в полу?

Мне хотелось еще немного задержаться, чтобы как можно лучше осмотреть хранилище, но начинался прилив, и я боялся, что поднявшаяся вода запрет меня здесь на следующие девять‑десять часов. Вот почему я поспешил спуститься в люк, постаравшись не сдвинуть ковер, который я предварительно расправил и уложил поверх дощатой крышки.

Спустившись в нижнюю пещеру, я сразу услышал, как у нижнего конца дренажной трубы плещутся волны. Похоже, мне следовало поторапливаться.

Обдирая локти и колени и распугивая заползших в трубу крабов, я пустился в обратный путь и выбрался наружу как раз тогда, когда вода уже начала заливать лаз. Забравшись в челнок, я отвязал его от пня и, выйдя на середину реки, взялся за весла.

Объяснить, почему я наткнулся на дренажную трубу именно в то утро, я не могу. В годы учебы в старшей школе я проплывал мимо этого места десятки раз, но еще никогда мое весло не цеплялось за ее скрытую под водой верхнюю кромку. Разумеется, в разное время я держался на разном расстоянии от берега или погружал весла на разную глубину, да и высота прилива тоже не всегда бывала такой, как сегодня, но все это вовсе не объясняло, почему я не сделал столь важное открытие раньше.

Вечером я рассказал обо всем дяде. Рыбалка мне почти не помогла – я все еще был на него сердит, о чем он без труда догадался по моему голосу.

– Сегодня я обнаружил кое‑что весьма интересное, – начал я.

– Вот как? – Дядя посмотрел на меня поверх газеты.

– Да. – Я кивнул. – А знаешь где? В подвале. В подвале «Сута‑банка»!..

Дядя слегка приподнял брови.

– Да, именно там, – сказал я с нажимом. – Раньше я думал, что все рассказы о подземных дорогах – просто легенды времен рабства, но оказалось… Хотел бы я знать, почему ты никогда не рассказывал мне ни о нижней пещере, ни о люке под ковром?

Мой вопрос, похоже, застал его врасплох. Отложив газету, дядя слегка склонил голову набок и некоторое время рассматривал меня с таким видом, словно видел в первый раз. Наконец он проговорил ровным голосом:

– Я не крал эти облигации, Чейз.

Я сложил руки на груди.

– Значит, ты все‑таки знал о подземном ходе?

– Конечно. Мы с Джеком нашли его, когда были детьми.

При этих словах мне вдруг показалось, что недостающие фрагменты головоломки начинают становиться на место.

– То есть ты с самого начала знал, что облигации взял Джек?

Дядя кивнул.

– Но почему ты молчал?!

Он не ответил.

– Дядя Уилли!..

– Видишь ли, Чейз… есть вещи, которые куда дороже денег.